Ван Хельсинг взял в руку небольшую палочку и немного отодвинул верхнюю губу вампирши. Ее белые зубы засверкали в тусклом свете лампы. Острые, безукоризненно ровные клыки. Челюсть хищника!

— Нам действительно необходимо ее уничтожить? — со вздохом спросил Арминий Вамбери. — Ведь нашим противником является ее повелитель Дракула, а не эта женщина.

— Она его покорная служанка, — ответил ему ван Хельсинг. — Мы не можем позволить ей оставаться у нас за спиной. Посмотрите!

Он снова взял в руки фляжку и капнул немного святой воды на щеку вампирши. Ее лицо оставалось таким же неподвижным, но капля кипела и с шипением испарялась, словно ее уронили на раскаленную сковородку. Когда вода полностью исчезла, на ее месте осталась черная ранка, глубоко врезавшаяся в безупречно гладкую щеку красавицы. Брэм невольно вздрогнул. Профессор Вамбери тоже смотрел на нее с состраданием.

— Я ученый. Я просто наблюдаю. В мире существует добро и зло, и лишь вместе они способны установить равновесие.

Ван Хельсинг хмуро кивнул.

— Может, вы и правы, но когда зло берет верх над добром или угрожает нашей жизни, нам приходится как-то с этим бороться. Мы решились поддержать нашего друга в его — как он сам признался, безумной — затее. Теперь нам нужно считаться с последствиями этого решения, если мы хотим выбраться отсюда живыми. А к этим последствиям относится и то, что мы должны окончательно упокоить этих созданий.

С этими словами ван Хельсинг вытащил из своей трости серебряный клинок и без промедления вонзил его в сердце вампирши, так что острие уперлось в каменное дно саркофага. Темная кровь хлынула из раны. Рот красавицы открылся, и из него вырвался чудовищный вопль, отразившийся от стен пещеры. Глаза вампирши распахнулись от ужаса. Брэм не мог понять, видела ли она хоть что-нибудь в этот миг. Туловище красавицы рывком поднялось над саркофагом. Профессор Вамбери испуганно отшатнулся, но ван Хельсинг оставался совершенно спокойным. Он взял из рук Арминия Вамбери меч, размахнулся и одним резким движением отрубил вампирше голову. Крик прекратился. Тело вампирши обмякло и упало в гроб. Ван Хельсинг достал из висевшей у него на поясе кожаной сумки небольшой белый листочек, открыл рот вампирши и вложил его туда. Затем он аккуратно приложил голову обратно к шее.

— Вот и все, — сказал он тихо и перекрестился.

Тело вампирши начало распадаться. Кожа утратила безупречную гладкость и стала расползаться. На дно саркофага посыпался прах. Это было ужасное и в то же время захватывающее зрелище, от которого Брэм не мог оторвать глаз.

Мужчины так засмотрелись на вампиршу, что слишком поздно услышали шорох за спиной. Лишь когда ван Хельсинг с поднятым мечом обернулся назад, Брэм понял, что случилось. Солнце зашло, позволив вампирам очнуться ото сна!

Возможно, две оставшиеся вампирши почувствовали, что им угрожает опасность, или все трое были соединены невидимой связью, которая теперь оборвалась. Как бы то ни было, все произошло молниеносно. Плиты отодвинулись в сторону, и вампирши выскочили из гробов. Брэм был так ошеломлен, что позволил одной из них вырвать у него из рук меч. Профессор Вамбери отскочил к стене. Но на ван Хельсинга можно было положиться. Еще до того как блондинка занесла меч для удара, он выпрыгнул вперед, прикрывая друзей. Лезвия с лязгом ударились друг о друга. Клинок вампирши отсвечивал серебром, а меч ван Хельсинга был темным от крови ее сестры. Вампирша с ненавистью закричала и начала осыпать противника тяжелыми ударами. Ван Хельсинг отражал ее атаки, но Брэм был уверен, что это стоило ему немалых усилий и предельной концентрации.

Не в силах оторвать взгляд от поединка, Брэм и профессор Вамбери неосмотрительно упустили из виду третью вампиршу, рыжую красавицу с роскошными формами. Она подскочила к ним и, выставив вперед руки с острыми ногтями, начала выкрикивать что-то на венгерском языке. Брэм оттеснил профессора за гроб и схватился за оружие, все еще торчавшее в разложившемся теле черноволосой вампирши.

— Назад к стене! — крикнул Брэм венгру, пытаясь удержать на месте рыжую вампиршу.

Мужчины медленно отступали, а она шла следом, выжидая возможности вцепиться в кого-нибудь из них, так чтобы клинок не смог ее коснуться.

Вампирша кричала и тараторила непонятные Брэму слова. Профессор Вамбери что-то отвечал ей. Брэм не спускал с рыжеволосой вампирши глаз и все же видел, как трудно было ван Хельсингу не подпускать к себе блондинку. Профессор, без сомнения, был выдающимся фехтовальщиком, но в то же время оставался обычным человеком, разменявшим шестой десяток лет, а его соперница была вампиршей, которой хватит сил сражаться до самого утра. Брэм ломал голову над тем, как помочь ван Хельсингу. Если охотник на вампиров проиграет в этом сражении, они все будут обречены. Возможно, Брэму с профессором Вамбери стоило попробовать пробраться поближе к ван Хельсингу. Они могли бы использовать гроб как прикрытие. Если бы только Брэму удалось объяснить это профессору Вамбери так, чтобы вампирша ни о чем не догадалась! Немецкий язык здесь понимали почти все. Но как насчет английского? Во всяком случае стоило попробовать.

Внезапно рыжая вампирша замерла. Она посмотрела на мужчин пристальным взглядом и отступила на шаг. Может, она поняла, что ей до них не добраться? Неужели вампирша решила сдаться и обратиться в бегство? Путь к двери был свободен. Они не смогли бы ее задержать.

Брэм видел жажду крови, пылавшую во взгляде рыжеволосой вампирши. Нет, она не была готова отступиться от лакомой добычи. Она собиралась сполна насладиться их кровью и своей местью!

Злобная улыбка исказила нежное личико. Что она задумала? Брэм попытался понять, куда она смотрит, и увидел лампу, удивительным образом уцелевшую и по-прежнему стоявшую на сдвинутой в сторону каменной плите, под которой еще недавно лежала рыжая красавица. Брэм похолодел, когда понял, о чем она думает. Он прыгнул вперед, но вампирша, конечно же, оказалась быстрее. Лампа со звоном ударилась о каменный пол, и пещеру окутала непроглядная тьма.

Словно бурлящая темная волна, они бежали между горных вершин, возвышавшихся по обе стороны перевала. Они пробирались сквозь снежные сугробы и рассеивались по склону. Поток распался на множество отдельных существ. Впереди мчались волки. Над их головами летели вороны. Позади неслась толпа нечистокровных, одетых в грязные лохмотья, над ними поднималось облако тлетворного зловония. Они мчались следом за волками, и их лица искажали ненависть и жажда крови.

Тонка превратилась в ворона. Под ней в образе огромного лохматого волка по снегу мчался воевода Упири. Тонка не осмеливалась обогнать Боислава и бояр. Несмотря на то что вороны могли передвигаться намного быстрее волков, ей не пристало вылезать перед воеводой, возглавлявшим войско. При этом Тонке было как никогда тяжело сдерживать себя. Сколько бесполезных ночей прошло с тех пор, как они собрались на кладбище Сигишоары и решились на этот поход? Зачем, черт возьми, она спешила возвратиться из Вены, если Упири так и не воспользовались выигранным временем, чтобы напасть на повелителя в дороге, когда он был так уязвим? К примеру, подкараулить его вверху на перевале. Но воеводу слишком ослепила гордыня или самонадеянность, и он не пожелал воспользоваться удобным случаем. Он настоял на том, чтобы все Упири собрались на великую битву и по древнему обычаю начали поход на третью ночь после всеобщего собрания. Сколько времени было потрачено впустую! Шпионы Тонки давно сообщили ей, что Дракула со своей добычей еще прошлой ночью оставил перевал позади и добрался до Поенари. Теперь он снова был в стенах своей крепости.