Рождество у вас будет очень скромным. Тем не менее я попросил Матильду приготовить вам хороший простой пудинг. Надеюсь, следующее Рождество будет богаче на приятные сюрпризы.

(Так оно и случилось, потому что к следующему Рождеству мы стали вполне обеспеченными племянниками и племянницами индийского дяди. Но это уже другая история, как говорит старый добрый Киплинг.)

Проводив отца со всем его багажом, чемоданами и перетянутым ремешками дорожным клетчатым пледом, мы вернулись домой, и это было ужасно. В отцовской комнате после торопливых сборов валялись повсюду разбросанные бумаги и разные прочие вещи.

И мы занялись единственным, чем могли тогда помочь, – навели там порядок. Правда, Дикки разбил попутно отцовское зеркало для бритья, а Г. О. свернул бумажный кораблик из письма, которое, как потом выяснилось, отец очень хотел сохранить.

Уборка в отцовской комнате потребовала немало времени, и когда мы наконец пришли в детскую, то обнаружили, что огонь в камине потух. Разжечь его снова нам не удалось даже с помощью пухлой «Дейли кроникл», а Матильда, тогдашняя наша прислуга за всё, отсутствовала столь же определённо, как и огонь в камине.

Тогда мы перебрались в кухню. Там-то всегда горел огонь. Только садиться на грязноватый коврик перед очагом мы поостереглись и постелили поверх него газеты.

Полагаю, именно то обстоятельство, что мы сидели в кухне, напомнило Освальду прощальные слова отца насчёт пудинга, и он решил довести их до сведения остальных:

– Отец сказал, что в силу некоторых тайных причин Рождество у нас будет скромное, но Матильда приготовит нам простой пудинг.

Простой пудинг ещё сильней сгустил тень унылого смятения, нависшую над нашими неокрепшими умами.

– Интересно, насколько он будет простым? – спросил Дикки.

– Можешь быть уверен, самым простым. Из разряда «проще не бывает», – отозвался Освальд. – Таков уж её рецепт пудинга.

Остальные исторгли из груди стоны и, яростно шурша газетами, начали придвигаться поближе к огню.

– Мне кажется, я смогла бы, если бы попыталась, приготовить пудинг, который не будет простым, – сказала Элис. – Почему бы нам этим не заняться?

– Увы, наши карманы пусты, – со сдержанной грустью выдохнул Освальд.

– А сколько это может стоить? – поинтересовался Ноэль. – У Доры есть два пенса, а у Г. О. – французский полупенсовик.

Дора, выдвинув ящик комода, извлекла из него перегнутую пополам поваренную книгу, валявшуюся в компании бельевых прищепок, грязных тряпок, ракушек от морских гребешков, верёвок и штопора из гостиной. Похоже, тогдашняя наша прислуга за всё использовала книгу вместо разделочной доски при готовке, и на страницах осталось множество следов минувших завтраков, обедов и ужинов.

– Тут совсем ничего нет про рождественский пудинг, – пожаловалась Дора.

– Попробуй поискать рецепт сливового пудинга, – немедленно дал совет находчивый Освальд.

Дора с тревогой переворачивала засаленные страницы.

– Сливовый пудинг – страница пятьсот восемнадцать. Сдобный, с мукой – пятьсот семнадцать. И рождественский – там же. Холодный соус с бренди – на двести сорок первой. Этого нам не нужно, так что можем и не смотреть. Вкусный пудинг без добавления яиц – на пятьсот восемнадцатой. Постный – тоже. Такого мы уж точно не захотим, читать про него излишне. Значит, подходящий нам рецепт напечатан на странице пятьсот семнадцать.

Нужную страницу мы искали довольно долго. Освальд подкинул в огонь полный совок угля. Пламя вздыбилось с всепоглощающей яростью взбесившегося слона, как такое обычно описывают в газете «Дейли телеграф», и Дора наконец прочитала:

Рождественский пудинг

Время – 6 часов.

– Шесть часов на поедание? – перебил её Г. О.

– Нет, глупыш. Шесть часов на приготовление.

– Двигай дальше, Дора, – потребовал Дикки.

Дора вернулась к рецепту:

«11/2 фунта тёмного изюма;

1/2 фунта коринки;

3/4 фунта хлебных крошек;

1/2 фунта муки;

3/4 фунта околопочечного жира;

9 яиц;

1 бокал бренди;

1/2 фунта засахаренных лимонных и апельсиновых корок;

1/2 мускатного ореха и немного молотого имбиря».

– Интересно, «немного имбиря» – это сколько? – озадачилась Дора.

– Ну, наверное, чайной чашки будет достаточно, – предположила Элис. – Мы не должны быть слишком расточительными.

– Нам пока не на что быть хоть сколько-то расточительными, – счёл своим долгом напомнить Освальд, у которого в тот день разболелся зуб. – Ну а если появится, что ты со всем этим собираешься делать?

– «Как можно мельче порубите околопочечный жир». Интересно, насколько мельче? – впала в недоумение Дора, не отрывая глаз от кулинарной книги. – «Смешайте его с хлебными крошками и мукой, добавьте постиранный… тьфу-ты!.. помытый и высушенный изюм…»

– Хорошо хоть крахмалить его не надо, – хихикнула Элис.

– «Засахаренные лимонные и апельсиновые корки нарежьте тоненькими полосками», – продолжила Дора. – Интересно, какие полоски они считают тоненькими? Вот, например, Матильдино представление о тонком куске хлеба с маслом в корне отличается от того, что подразумеваю под этим я. «Косточки из изюма выньте, а сам изюм разделите». Интересно, на сколько частей?

– Полагаю, на семь, – ответила Элис. – По одной части на каждого едока и один – горшку. Ну, так же, как полагается при заварке чая.

– «Всё это тщательно перемешайте с мускатным орехом и имбирём, затем введите девять хорошо взбитых яиц и бренди». Ну, его, я полагаю, использовать мы не будем. «Ещё раз хорошенько перемешайте, чтобы каждый ингредиент увлажнился. Аккуратно выложите в смазанную маслом форму. Форму поставьте на кусок чистой ткани, туго свяжите концы поверх формы и поместите пудинг в кастрюлю с кипятком. Варите его в воде шесть часов. На стол подавайте, украсив остролистом и полив бренди».

– Думаю, остролист и поливка бренди – жуткая гадость, – поморщился Дикки.

– Ну, наверное, составители книги лучше знают, как будет правильно, – возразила Дора. – Хотя, полагаю, вода подойдёт не хуже бренди. «Этот пудинг можно приготовить за месяц до праздника…» Ну, про это нам читать бесполезно. До Рождества-то осталось только два дня.

– Про всё остальное тоже читать было без толку, – с задумчивой мрачностью произнёс Освальд. – Потому что в кладовой у нас шаром покати, а в карманах гуляет ветер.

– А не попытаться ли нам как-нибудь раздобыть деньжат? – предложил Дикки.

– Мир не без добрых людей, – оживился Ноэль. – Многие из них наверняка захотят помочь бедным детям, у которых на Рождество нет пудинга.

– Бесполезно думать о рождественском пудинге, – повторил Освальд. – Мы должны довольствоваться простым. Поэтому лично я беру коньки и отправляюсь кататься в Ричмондский парк, на пруды Пен-Пондз.

И он ушёл вместе с Дикки. Когда они вечером возвратились, в камине детской снова горел огонь, а остальные уже пили чай, поджаривая на огне обратную сторону хлеба