– Хорошо, мама.

Чарли поднялся с кресла и пошел вслед за матерью, чувствуя неприятную пустоту в желудке. Слова Китти сильно растревожили наследника.

Ровно в одиннадцать часов свет в спальне матери погас. Чарли, крадучись, выбрался из дома, стараясь двигаться с осторожностью кошки. К одной такой кошечке он сейчас и устремлялся на свидание. Он пересек террасу и вышел в сад. Трава упруго пружинила у него под ногами. Многолетние садоводческие усилия Фреда плюс неистребимый оптимизм его матери, вера в то, что в один прекрасный день у нее появится настоящий сад, которому не будет страшна никакая красная глина, затопляющая все вокруг в сезон дождей, увенчались в итоге успехом. Единственное, от чего Китти отказалась, так это от роз в открытом грунте. Розы у них теперь цвели в огромных горшках, расставленных вдоль всей террасы, а при малейших признаках непогоды или приближающегося шторма горшки с цветами немедленно уносились прочь, в закрытое помещение. Китти и не догадывалась, что этот розарий под крышей, который Фред специально смастерил для цветов, стал отличным убежищем для юных влюбленных. Там молодые люди встречались постоянно. Несмотря на то что каждый вечер Фред осмотрительно запирал розарий на ключ, который постоянно держал при себе, Кэт все же как-то удалось «позаимствовать» у него на время этот ключ. Чарли отнес его в мастерскую, где ему тут же сделали дубликат.

Чарли миновал камень, торчавший из красной земли рядом с зеленеющей лужайкой. Камень – это их условный знак. Так молодая парочка уведомляет друг друга, что сегодня они встречаются попозже, когда все уже улягутся спать. Сколько незабываемых часов они провели в этом розарии, пережидая непогоду, с наслаждением вдыхая аромат роз, который заполнял все вокруг. Прямо как в самом настоящем будуаре. Обычно они расстилали на полу грубое одеяло, укладывались на него и тут же начинали изливать свои чувства друг другу. Но сегодня Чарли приготовил для своей возлюбленной нечто особенное.

Эту вещицу он высмотрел в квартире Теда, когда они за кружкой пива отмечали Новый год. Тед был страстным коллекционером, и вся его квартира была забита всевозможными камнями, минералами, морскими раковинами, а также самыми разнообразными артефактами, принадлежавшими различным племенам аборигенов, которые ему удалось обнаружить во время своих путешествий. Маленький сверкающий кусочек янтаря сразу же привлек внимание Чарли. Это был необычный янтарь, с каким-то микроскопическим насекомым, похожим на муравья, попавшим в смолу и застывшим там миллионы лет тому назад. Как только Тед увидел, что камешек заинтересовал друга, он тотчас же презентовал янтарь ему. На следующий день Чарли отправился к ювелиру на Кинг-Уильям-стрит и заказал у него обручальное кольцо для Кэт. Цвет янтаря как нельзя лучше гармонировал с цветом глаз девушки.

Чарли невольно улыбнулся, вспомнив, когда впервые он сделал ей предложение. Вечером, накануне своего отъезда в закрытую школу в Аделаиде. Ему тогда исполнилось одиннадцать лет. Помнится, Кэт обнимала его, а он безутешно рыдал, уткнувшись в ее маленькое мягкое плечо. Его снедал страх перед неизвестностью, страшила предстоящая разлука.

– Когда я вырасту и мне не надо будет во всем подчиняться требованиям мамы, я снова вернусь в Брум и мы поженимся. Что я буду делать без тебя? – стенал мальчик. – Дождись меня, Кэт, ладно? Обещай, что дождешься.

– Обязательно дождусь, Чарли. Я буду ждать тебя.

И она действительно дождалась. Она ждала его долгих десять лет. И он тоже все эти годы ждал. Каждое воскресенье он посылал ей из школы письма. Длинные-предлинные письма, в которых изливал Кэт свою душу, в то время как другие мальчики ограничивались парой небрежных строчек, адресованных родителям. Чарли знал, что Кэт читает с трудом. Формально она так и не получила даже начального образования, но все равно он продолжал писать ей, потому что даже сам процесс написания письма успокаивал его и приносил хоть какое-то утешение. Обычно, уезжая в школу, он всегда оставлял Кэт большой запас конвертов уже с марками и адресом, но в ответ получал лишь коротенькие послания, изобилующие чудовищным количеством ошибок. Зато в каждом своем письме Кэт обязательно рисовала те цветы, которые видела. Или изображала морской пейзаж с луной, низко зависшей над водой. А иногда просто рисовала длинную цепочку из сердечек, перевитых веточками плюща. Таким своеобразным орнаментом она украшала каждую страницу своего письма. Потому что ей было легче нарисовать свою любовь к Чарли, чем выразить ее словами.

И вот наконец сегодня вечером он вручит ей обручальное кольцо и сделает предложение уже по-настоящему, по-взрослому.

Чарли задрал голову вверх и взглянул на небо, услышав дальние раскаты грома. Жара была удушающей. Наверняка в течение часа с небольшим здесь разразится самый настоящий ливень. Чарли дернул за ручку входной двери в розарий, ожидая, что она уже открыта, и с замиранием сердца обнаружил, что дверь заперта. Обычно Кэт всегда прибегала первой, поскольку ключи хранились у нее. Чарли снова попытался открыть дверь, и снова безрезультатно. Тогда он принялся напряженно вглядываться в темноту, стараясь расслышать звук ее легких шагов по траве. Возможно, он излишне накручивает себя, но Чарли вдруг вспомнил, что сегодня утром, за завтраком, Кэт смотрела на него не так, как обычно. В ее янтарных глазах не было привычной теплоты. Все эти годы Чарли преследовал лишь один-единственный страх. А вдруг Кэт устанет ждать его и найдет себе кого-нибудь другого? Но неужели такое могло случиться именно сейчас? Всего лишь за несколько часов до того, как он вознамерился уже официально просить ее руки и сердца. Ведь он приготовился объявить о своем решении всему свету. Да, он открыто объявит всем о своих чувствах к Кэт, и тогда никто и ничто не помешает им любить друг друга, не таясь и не прячась по углам…

Мысленно он снова вернулся в ту ночь, которую провел в этом домике вместе с Кэт четыре месяца тому назад. Они ведь знали друг друга, можно сказать, с пеленок. Вместе росли, вместе взрослели, а потому не испытывали привычного смущения при виде тел друг друга. Чарли невольно издал короткий смешок, когда вдруг вспомнил забавную картинку из далекого детства. Кэт, ей тогда было, наверное, лет шесть, сидит, абсолютно голенькая, в их домике для игр и протягивает ему миниатюрную фарфоровую чашечку, наполненную чаем. С тех далеких пор ему был известен каждый уголок ее тела. Оставалось лишь мечтать об этом теле сейчас, когда из невинной очаровательной девочки Кэт превратилась в юную красавицу.

Впервые они поцеловались по-взрослому на день рождения Чарли, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Это было так замечательно, так необыкновенно. Но уже тогда Чарли хотелось большего. Не просто поцеловать Кэт в губы, а покрыть поцелуями все ее совершенное тело. Однако оба они прекрасно отдавали себе отчет в том, куда могут завести все эти чувственные игры. Чарли снова покрылся краской смущения, когда вспомнил, как Кэт влепила ему пощечину, когда его рука сама собой вдруг коснулась ее груди.

– Я не могу! – взвизгнула тогда Кэт со слезами в голосе. – Не приставай ко мне!