Быстро собрали все серебро, злато и меха, что лежали у князя в обозе с самого Киева. И в тот же День легкий санный обоз в пятеро саней, запряженных четверками лошадей понесся на запад — на Юрьев, Переславль, Тверь, Торжок и далее. В поводу за каждыми санями привязали еще по паре коней. Лошадей князь велел не жалеть. В охрану обоза выделял полсотни переславских комонных кметей. Все, что потребуется посольству по пути, велел брать силой. Передавал и брату князю Святославу, чтобы снабдил посольский обоз и лошадьми и всем, чем может. Отправив посылов, князь стал на молитву и молился в храме Воздвиженья Креста, что на Торгу до самого вечера. Затем вновь принялся за дело.

Через день пришло новое известие. Владыка Ростова Великого Кирилл, возвращаясь из Белоозера, куда бежал, спасаясь от татар, по дороге домой побывал на месте сечи на Сити. Там обрел он тело покойного великого князя Юрия. Но главы его не нашел. Обезглавленное тело привез в Ростов и схоронил во гробе в храме Пресвятой Богородицы. Владыка сообщал, что из Ростова и Ярославля многие поехали на Сить искать тела павших сродников. Князь Ярослав отписал владыке, что благодарит его и просит вновь съездить на место сечи или отправить туда людей, чтобы обрести и главу князя Юрия.

Затем пришло известие из Стародуба. Кланялся старшему брату самый младший — князь Иван. Бежал он из Владимира со своей семьей и малым двором в град Стародуб, что завещал ему их покойный батюшка Всеволод. Великий Бог избавил его отчину от вражеской рати. Иван, кроме поклона, посылал Ярославу Всеволодовичу и небольшой обоз с продовольствием: пшеницей, рожью, ячменем, салом, мороженой говядиной и конопляным маслом. Обещал, как подсохнет весной, быть к его двору во Владимире. Это известие утешило князя Ярослава. Слава тебе, Господи, хоть еще один остался жив. А потом задумался и понял, что пришла пора отдать Ивану наследство, завещанное отцом и так долго удерживаемое покойным; старшим братом Юрием. Тут его мысли остановились на другом брате Святославе. И он велел отписать ему, что ждет его вскоре к своему двору во Владимир.

Следом из Ростова извещала Ярослава Всеволодовича княгиня Мария — жена князя Василька. Со слезами писала, что узнала от самовидцев[140]— русских полоняников, вырвавшихся из татарского плена, как татары довели русский полон от Сити до Шеренского леса и встали у его опушки станом. Там татарский воевода стал понуждать князя Василька и его людей служить татарскому царю. Но ростовский князь, исполненный храбрости и веры, отвечал ворогам:

— О, глухое царство и скверное! Никако же мене отъ хрестьянския веры отлучите, аще бо и велми въ велицеи беды есмь, се бо ми наведе Богъ грехъ моихь ради. Богу же како ответь дасте, еже есть многи души изгубили бес правды? Их же ради Богъ мучити вас имать въ веце бесконечнемь. Истяжеть бо Господь душа тех, их же есть погубили.

После этого татары дали князю Васильку еще час на раздумье, а всем полоняникам, кто пожелает, предложили вступать в их рать и этим купить себе жизнь. Лишь немногие русичи изъявили желание, и тех отвели в сторону. Князь же Василек молился стоя на коленях о всех христианах, о спасении своих чад Бориса и Глеба, своей жены Марии и отца своего духовного епископа Кирилла. А как истек час, татары обнажили мечи и начали сечь русский полон. Первым отдал Богу душу князь Василек. Большинство ростовских и ярославских воев, оставшихся в живых на Сити, были убиты вслед за князем. Но в общей суматохе семерым смельчакам удалось вырваться из татарских рук и бежать глубоко в лес. Татары не преследовали их далеко, так как не знали леса. Только троих из бежавших ранили стрелами. Однако смерды из окрестных сел, прятавшиеся в лесу, подобрали бежавших воев, обогрели их, накормили и уврачевали их раны.

Мария посылала людей к Шеренскому лесу, но тела князя там не отыскали. Привезли в Ростов на санях лишь тела тридцати девяти мучеников, зарубленных татарами. Но через несколько дней один из смердов приехал на княжий двор в Ростов. Он и рассказал, как его жена, собиравшая хворост в лесу, набрела на меето убийства русских полоняников на краю Шеренского леса. Татары ушли недавно, так как их костры еще догорали, а кровь убиенных еще не успела остыть. Осмотрев десятки покойников, в надежде, что среди них могут быть еще живые, женщина узнала среди них по одеждам убиенного Василька. В испуге прибежала она в то потаенное место в лесу, где прятались крестьянские семьи. Сообщила о увиденном мужу. Ночью тот отправился к месту побоища, а утром привез тело князя. Затем покойного омыли и одели понявицею[141]. Владыко Кирилл и княгиня Мария сразу же послали за телом князя и через восемь дней привезли его в Ростов. Великий плач стоял на отпевании князя и его похоронах. А положили покойного раба Божьего Василия в том же храме рядом с дядей Юрием.

Все эти известия словно тяжелый крест легли на плечи Ярослава Всеволодовича. Утешало в очередной раз лишь одно, что татарский царь Батый и его воеводы зовут русских князей служить им. Значит, русское посольство во главе с мудрым Творимиричем будет услышано. Тогда татарская рать не пойдет на Новгород, а его семья, как и тысячи русичей будут спасены…

* * *

Поздним мартовским вечером, когда уже почти стемнело, на княжеское Городище под Новгородом пришел небольшой санный обоз и до полусотни комонных воев. Узнав о том, что обоз из Владимира, и сам не поверив в это, князь Александр в окружении малой дружины двинулся к воротной веже Городища. Встревоженные известием, он и Ратмир в окружении трех десятков вооруженных гридей и отроков встречали приезжих у закрытых ворот града. Санный обоз остановился, не доезжая ворот. Дворский князя поднялся наверх воротной вежи и окликнул приезжих. Те отвечали, что прибыли свои — переславцы. Никто сразу не поверил. Но тут через минуту за закрытыми створами ворот князь услышал добрый, знакомый голос Бориса Творимирича. Немедля он велел растворить врата. В свете горящих факелов увидел улыбавшееся лицо старого боярина. Все задрожало в душе у молодого князя от надежды и ожидания. Боярин был в тулупе и хотел уже поклониться, но Александр подбежал к нему, обнял и поцеловал. По всему было видно, что Творимирич привез радостную весть. Сразу же Александр повел боярина в княжеский терем, оставив всех дворовых людей и дружину. Дворский распорядился пропустить обоз внутрь княжеского града и закрыть врата. За князем и боярином последовал только Ратмир. Уже в сенях, а потом в большой палате младшие братья кинулись целовать старого и доброго батюшкиного слугу. Творимирич улыбался, но почти не отвечал на вопросы, которыми осыпали его. Одно лишь отмолвил, что Ярослав Всеволодович жив, здрав, поял великий стол во Владимире и шлет поклон всей своей семье. Затем уже посуровел ликом. Попросил князя остаться с ним с глазу на глаз при свечах. Все молча, но обрадованные известием разошлись. Прокашлявшись и осмотревшись, Борис Творимирич неторопливо, обстоятельно, и немногословно стал рассказывать, что батюшка поручал ему труднейшее дело — посольство к царю Батыю. Услышав это, князь Александр напрягся, глубоко вздохнул и перекрестился. Творимирич продолжал. Он нагнал татар за Торжком только у Игнача Креста — за сто верст от Новгорода. Татарские ратники, что шли в охранении обоза, увидев их, сначала достали луки со стрелами и обнажили сабли. Но потом поняли, что к ним идут посылы, а не враги. Разоружили русских кметей и под большой охраной доставили всех с обозом к самому царю. Уже стемнело, когда русичей привели к большому и круглому царскому шатру. Борис Творимирич и двое детских из переславцев, войдя внутрь, пали перед царем на колени, умоляя царя выслушать их, а не казнить. Через толмача-половца Батый велел послу молвить.