– У меня с собой бланков нет, – сказал Бурцев. – Ордеров на арест. Но, если заставите меня бежать в поповский дом, выпишу два. И на вас тоже.

Обращение на «вы», не принятое здесь, подействовало как самый веский аргумент.

– Слушай, а что, матка эта… на нашей территории?

– На вашей. Где же еще ей быть?

– Вот не повезло… Такие веревки! Почему на нашей-то?

– Потому что здесь Страна Дураков.

– Это верно, Страна так Страна… – Майор достал из машины микрофон радиостанции и забухтел на милицейском диалекте. – Слышь, что с фрицем-то? Не объявлялся?.. А ты ушами не прохлопал, сыскарь хренов?.. Ну тогда гузку свою в горсть и скачками. Я сейчас в отдел подрулю.

Потом он ушел со связи и сказал:

– Говорил же, куда денется? Нашли твоего диверсанта.

– Террориста, – поправил Сергей. – Где нашли?

– В лесу привязанный сидел, распятый… Бурцев заскочил в милицейскую машину за руль, повернул ключ стартера.

– Эй, куда ты? Моя машина! Куда?! – Майор полез в кабину, но ему мешала гармошка.

Когда приехали на место происшествия, туриста уже отвязали от деревьев, заботливо уложили на автомобильные чехлы и оказывали первую помощь, поджидая «скорую». Лежал он без штанов, поэтому увечье было налицо – вспухшая, черная мошонка слоновьих размеров. Даже спокойный майор наконец-то чуть поколебался, покачал головой.

– Хотел немчура полечиться у бабки… Вот и полечился! Такого я еще не видал…

– Бабки и отделали, – мимоходом обронил Сергей. – Ты ничего не слышал тут про таких лекарей?

– Слышал… Люди донесли: приезжали они за тобой и куда-то увозили на джипе. Но вернули живого и здорового, значит, ты с ними поладил. Поладил?

– Допустим, поладил… Только так и не понял, откуда они завелись здесь, эти пчелки?

– Рой прилетел из чужих краев и гнездо свил… Ты Пелевина упомянул, ну того, из заповедника. Так вот, прокуратура, террористический акт против него был, но жив он остался, в машине не сгорел.

– Вот как? И где же он обитает?

– Это к делу не относится… В общем, живет человек на свете, и ладно. А когда он в заповеднике работал, к нему стали прибиваться безмужние женщины…

– Незамужние?

– Нет, безмужние. Ну, которые, как пчелы, без нас хорошо обходятся. Бывает же такое у них, остервенеют от мужиков и на дух не приемлют…

Бурцев усмехнулся:

– Чем же покорил их этот парень из заповедника?

– Да поди разберись… Не дурак и не гармонист, а женщины его роем обвили, целую общину в Скиту создали. Когда Ярослав… короче, исчез с поля моей видимости, думал, они осиротели и разбредутся по своим краям. А они остались. И мужиков-егерей постепенно выдавили из заповедника, теперь он полностью женщинами охраняется. И сюда такое паломничество началось! До сих пор едут со всех концов, человек сорок уже в Скиту наберется, настоящий улей. И жизнь у них по строгому распорядку, почти как в армии. Однажды я заезжал к ним… Девки, скажу тебе, как на подбор, глаза разбегаются. Но держат себя строго… Ты ведь бывал у них, видел…

– Но пчелы без матки не живут… есть у них матка?

– А как же! – Майор понизил голос. – Девка – оторви и брось. Между прочим, знаешь, чья дочь? Генерала Суглобова!

– Погоди… Насколько я знаю, она же в розыске числится как без вести пропавшая?

Щукин поморщился, пошевелил плечами, выражая недовольство.

– Числится… И на нее приходила бумага… Да у нас много народу в розыске…

– Она не матка…

– Другой я не знаю! – отрезал он, и по его решительности можно было судить, что этот начальник милиции из Страны Дураков знает много.

– Ну, хорошо, – согласился Бурцев и кивнул в сторону немца. – Так это их работа?

– Я что хотел сказать-то? – Майор не внял вопросу. – Как они тут появились, в районе стал порядок. Ни один бы ОМОН такого не навел. У нас же теперь никакой преступности нет, ни криминальной, ни бытовой. Недавно залетные рэкетиры явились, дань хотели наложить – я даже пальцем не шевельнул, но их как корова языком…

– А это что? – Бурцев снова кивнул в сторону пострадавшего туриста. Считаешь, не преступление – иностранного туриста наследства лишать?

Щукин слегка взбагровел, готовый сообщить какой-то злой и веский аргумент, но его отвлек инспектор ГАИ, обнаруживший иностранца привязанным возле самой дороги. Принес и подал начальнику милиции плоский кейс.

– Возле него нашли, – доложил. – Не смотрели, что там – не знаем. Вдруг есть пальчики?..

– Там оружие, – сказал Бурцев майору. – На что спорим? Давай на твою гармошку?

Начальник милиции подумал, достал складной нож и молча подал Сергею.

В кейсе оказалась разборная винтовка с мощным оптическим прицелом и глушителем, в обиходе среди спецслужб называемая «винторезом»…

«Скорую» встретили на дороге и отправили назад, чтобы поменьше было глаз, видевших туриста. С работников милиции взяли подписку о неразглашении, однако эта мера не спасала от утечки информации и лишь оттягивала срок, когда спецслужбе станет известно местонахождение агента, которого увезли в райотдел и поместили в камеру.

Бурцев чувствовал, кто наказал туриста с «винторезом», единственное, чего он не понимал, почему Фрица Зоммера привязали и казнили у дороги, которая вела, по сути, в никуда, в каменный карьер, где когда-то добывали мрамор. К тому же «винторез» отечественного производства оказался чистым, не использованным, видимо, турист не смог добраться до нужного пункта… Оружие он, скорее всего, получил здесь, в России, возможно, кто-то принес на теплоход на какой-нибудь остановке.

Бурцев отлично помнил голландца Гюнтера и доскональную проработку каждой детали той операции: предусмотрели все, вплоть до пристрастий многодетного егеря Вохмина к дармовому алкоголю. И здесь все было продумано: теплоход в Усть-Маеге стоит шесть часов, чтобы повозить туристов по Стране Дураков, показать им шедевры фресковой живописи в полузаброшенных храмах, провести пешком по двухсотметровому деревянному мосту через реку, который опирается всего на две точки и выдерживает грузовик, и напоследок прокатить на скрипучем березовом тракторе, где даже блок двигателя и то деревянный, из капа. За это время опытный киллер может добраться на попутном транспорте в любую точку района, сделать свое дело и вернуться назад. Его отлучку никто бы не заметил, поскольку туристы часто не верят в местные чудеса, не хотят ехать на экскурсию и остаются на теплоходе.

Немца никто не прикрывал, и тут вмешалась третья сила – амазонки. Они могли бы вообще не оставлять немца в живых, а если оставили, значит, давали знать спецслужбе, что ведут открытую войну и уверены в своих силах. Это предостережение, своеобразный ультиматум.