Макговерн: Ну, я полагал, что мы победим в Калифорнии и Нью-Йорке, которые дали бы нам большие избирательные блоки. Я думал, что мы будем первыми в Иллинойсе, в Висконсине, и считал, что мы, вероятно, одержим победу в моем штате.

ХСТ: Это был шок…

Макговерн: Я рассчитывал на все эти штаты и еще полагал, что мы получим Род-Айленд, Коннектикут — вы знаете, я был поражен конечным результатом.

ХСТ: Вы думали о том, почему результат так сильно отличался от ожидаемого?

Макговерн: Я до сих пор так и не понял этого. Я имею в виду, что до сих пор не вполне осознал причины такого масштабного поражения. Наверное, ситуация с войной сказалась, то, что Киссинджер объявил, что вот-вот наступит мир, только дайте нам еще несколько дней. После этого наша победа выглядела бы так, будто мы разрушили все эти усилия, которые предпринимались на протяжении последних месяцев. Вы понимаете, они отложили решение этого вопроса на после выборов. И это, я думаю, повлияло. А потом — то, как они вбросили деньги в экономику. Они создали дефицит в 100 млрд долларов за четыре года, пока он был президентом. Это старая техника Франклина Рузвельта, и очевидно, что деньги оказались в чьих-то карманах. Так вот я думаю, что экономика была не в лучшем состоянии, но она была бы ненамного хуже, если бы они не устроили этот дефицит финансирования.

ХСТ: Как вы думаете, такого рода кампания, которую вы вели на предварительных выборах, кампания антиполитики, могла бы иметь шанс в 76-м, или же вы думаете, что мы все заблуждаемся относительно всего этого — не только характера времени, но и природы электората?

Макговерн: Я не думаю, что подход, который я использовал, близок большинству. Нам было бы трудно победить.

ХСТ: Иными словами, ничего лучше, чем это? Даже с учетом всех этих новых избирателей? Это была чертовски мощная потенциальная опора для вас, не так ли? Что же произошло?

Макговерн: Я думаю, что мы преувеличили силу стремления к переменам среди молодежи. Мы видели активистов на предварительных выборах, но это всегда небольшой процент — люди, которые действительно работают. Каждую субботу вы видите стадионы, забитые десятками тысяч человек. Огромному количеству людей в этой стране гораздо интереснее, побьют ли «Дельфины» «Краснокожих», чем кто будет сидеть в Белом доме — Никсон или Джордж Макговерн. Кроме того, я думаю, что такая апатия — это своего рода усталость после активности 1960-х — движения за гражданские права, движения за мир, крестовых походов, маршей, демонстраций. Никсон оставил все это позади. Ситуация успокоилась. Он обезоружил движение за мир — никаких больше беспорядков, никаких демонстраций, и я думаю, что люди боятся всего, что похоже на серьезные изменения. Они боятся, что мы вернемся к тому же энергичному протесту, несогласию и демонстрациям, от которых они устали в 1960-е годы.

ХСТ: Как вы думаете, 1960-е закончились в 1968-м или в 1972-м?

Макговерн: Я думаю, что они начали… что избрание Никсона в 1968-м действительно положило им конец.

ХСТ: В каком-то смысле вы вели кампанию 60-х в 70-е годы…

Макговерн: Да.

ХСТ: Я слышал такие разговоры и думал об этом.

Макговерн: Мы вели кампанию, которая, возможно, привела бы к победе в 1968 году. Вероятно, привела бы. Могла бы… Вы знаете, все это спекуляции, Хантер. Не думаю, что кто-то из нас действительно знает, что происходит. Но этот эффект маятника всегда действует в американской политике, и я ожидаю, что в ближайшие несколько лет Никсон нарвется на неприятности. Думаю, что наступит разочарование тем, как он решает военный вопрос. Экономические проблемы никуда не исчезнут, и проблемы больших городов будут усугубляться, и в результате кто-то в 1976-м, возможно, выступит с такой же платформой, с которой я вел свою кампанию в 1972-м, и победит.

ХСТ: Не знаю. Меня это беспокоит, и я заметил, особенно среди студентов, нарастание чувства недоумения и отчаяния. Какого черта произошло, и куда мы движемся, и…

Макговерн: Да. Письма, которые они присылают сюда, — господи, они обнадеживают. Это то, что удерживает меня от отчаяния. Маятник действительно сильно качнулся в сторону, но он вернется. Я верю в это.

ХСТ: Сколько ущерба, как вы думаете, нанес Хамфри?

Макговерн: Ну, он подорвал наши силы в Калифорнии настолько, что мы, вероятно, так и не оправились после этого.

ХСТ: Вопрос, который вам может не понравиться, но он преследует меня с тех пор, как это случилось. Что, черт возьми, сподвигло вас публично предлагать вице-президентство Хамфри? Думали ли вы, что он примет его, и если бы принял, могло бы это реально помочь?

Макговерн: Это была попытка привлечь на нашу сторону некоторых из его людей, которые в противном случае пошли бы за Никсоном или проигнорировали бы выборы.

ХСТ: Господи! Думать, что после всей той истории в Калифорнии мы могли бы в конечном итоге получить предвыборную связку Макговерн / Хамфри. Если б до такого дошло, я лучше проголосовал бы за доктора Спока!

Макговерн: Ну, тогда казалось, что это нужно сделать, чтобы получить коалицию большинства, но, возможно, и не надо было.

ХСТ: Зачем пытаться удержать единство Демократической партии, если это партия рациональности — нечто, что собирается вместе раз в четыре года? Это вопрос, которым я задаюсь снова и снова: куда мы движемся дальше? Не является ли это похоронным звоном по тому, что мы приняли за новую политику?

Макговерн: Я не согласен с этим. Я думаю, что это была первая настоящая серьезная проверка для нее и что 28,5 млн американцев сказали «да». Если бы Джордж Уоллес занялся откачкой избирателей правого крыла от Никсона, мы бы вплотную подошли к победе на выборах. И даже без него мы закончили почти так же хорошо, как и Хамфри с точки зрения общего процента, который мы получили. Вы знаете, что была разница около четырех пунктов между процентом Хамфри и моим?

ХСТ: Я хотел бы завершить это каким-нибудь оптимистичным предположением. На днях кто-то в Йельском университете сказал, что такая кампания, которую вы вели на предварительных выборах, вероятно, не смогла бы победить на национальном уровне даже через четыре года. Но есть места в стране, где она могла бы определенно сработать — на уровне штата или на местном уровне.

Макговерн: Я верю в это. Думаю, на этих предварительных выборах я продемонстрировал, что можно отправиться в штаты, которые якобы настроены враждебно, c такой построенной на человеческом общении, как между соседями, кампанией, которую мы проводили, и победить. Мы сделали это в Висконсине. Мы сделали это в Массачусетсе. Мы сделали это в десяти штатах. И мы чуть не сделали это в Нью-Гэмпшире. Вы же знаете, что я получил 38 процентов голосов против Маски, и это было действительно одним из чудес этой кампании. Так что, я думаю, нет никаких сомнений в том, что такие методы и открытый стиль кампании будут работать на уровне штата.