— В этих местах какое-то особенное спокойствие, — заметила Анжелина. — Я часто прихожу на могилу мамы, чтобы подумать. Или же слушаю птиц. Они всегда прилетают стайками и чудесно поют. Может, они поют для душ усопших?

— Возможно, — нежно ответил доктор Кост.

— Ой! У меня нет даже букета. А ведь я собиралась сорвать цветы по дороге. Вон, видите белый деревянный крест? Там лежит моя мама. Отец сам вырезал надпись: «Адриена Лубе, 1832–1877». В этом году ей исполнилось бы сорок восемь лет. Филипп, она была исключительной женщиной. В день ее похорон на кладбище собралось много народу.

— Дорогая, вы горячо любили ее… Мы вернемся сюда завтра с роскошным букетом.

— Она во всем была для меня примером. Природа наделила ее необыкновенной нежностью и живым умом. Мне так хочется быть достойной ее!

— Вы уже достойны ее, — заверил Анжелину Филипп.

Анжелина, смутившись, покачала головой.

— Нет, Филипп, нет! Пойдемте.

Дул теплый ветерок. Жених и невеста пошли по песчаной дороге, проложенной по верху сохранившейся части крепостной стены над оврагом, поросшим кустарником.

— Мы обходим город сзади, — пояснила Анжелина. — Потом вернемся в самую старую часть города. Посмотрите, отсюда уже видны дом каноников и первые сады. В Сен-Лизье столько роз, что с июня по сентябрь улицы благоухают самым изысканным из ароматов. Идите за мной, сейчас мы свернем на узкую улочку, где никогда не бывает ветра. Мои соседки посадили здесь штокрозы.

Необыкновенно изящная в своем фиолетовом платье, Анжелина оживленно болтала, размахивая тонкими руками. На ее пальце блестело кольцо, подаренное в честь помолвки. Филипп слушал, восторженно кивая головой, но запутанный лабиринт средневековых улочек все же немного сбивал его с толку.

— Вот мы и добрались до жилища Лубе, — наконец объявила молодая женщина. — Конечно, мой отец простой сапожник, но у нас собственный дом, что у многих вызывает зависть. Просторный огороженный двор и конюшня здесь считаются роскошью.

Анжелина смеялась и много говорила, чтобы скрыть нервозность. «Возможно, Филипп любит меня. Но я думаю, что он сделает все, чтобы оторвать меня от моих корней, заставить забыть о своем происхождении, — говорила она себе. — Когда я стану мадам Кост, мне придется приспосабливаться к его образу жизни, склоняться перед волей его семьи. Боже, какое счастье, что его сестра не приехала! Какое впечатление произведет на него наш бедный дом?»

— Давайте войдем, дорогая, — весело сказал Филипп. — Чего вы ждете?

В тот же миг за деревянными воротами раздался глухой заливистый лай.

— Что такое? Собака? — удивился доктор, отступая назад.

— Да, моя собака, овчарка. Я назвала его Спасителем. Не бойтесь! Спаситель, успокойся!

Анжелина открыла дверь и тут же схватила животное за ошейник. Но напрасно она то ласкала, то ругала Спасителя, он еще громче рычал и лаял. Из мастерской вышел Огюстен.

— Разрази меня гром! Я забыл привязать зверя! Черт возьми, да ты совсем не слушаешься!

— Папа, Спаситель должен познакомиться с Филиппом. Теперь они будут часто встречаться.

— Вот уж нет! — закричал доктор. — Анжелина, мне очень жаль, но я не питаю нежности к собакам, и они это чувствуют.

От Спасителя явно исходила угроза. Весь взъерошенный, он оскалил зубы.

— Моя овчарка не любит докторов, — весело сказала Анжелина. — Он чуть не напал на городского врача, доктора Бюффардо. Тем хуже, Спаситель, я запру тебя в конюшне.

Наконец Филипп Кост смог войти во двор, обсаженный цветами. Он заметил олеандр, росший в деревянной кадке, а также желтые розы, вившиеся по стенам дома.

— Ну? — спросил сапожник. — Хорошо прогулялись?

— Очень хорошо, мсье. И я готов посетить вашу мастерскую.

Анжелина в задумчивости подошла к ним. Она спрашивала себя, по каким признакам Спаситель судит о людях. Собака никогда не проявляла агрессивности ни к женщинам, ни к ее отцу. «Спаситель чуть не набросился на доктора Бюффардо, Блеза Сегена, а теперь на Филиппа. А вот к дядюшке Жану и… Луиджи он буквально ластился. Поди знай, почему!»

Сапожник, которого этот инцидент очень расстроил, тут же пустился в объяснения, словно прочел мысли Анжелины:

— Спаситель и впредь будет доставлять нам неприятности, дочь моя. Животные полагаются на детали, которых мы не замечаем, например, на запахи или поведение. Но я хорошо знаю одно: собаки чувствуют страх, который внушают, поскольку следуют инстинктам. Если кому-нибудь страшно, собаки расценивают это как опасность, угрозу и сами становятся агрессивными.

— Вы правы, мсье, — согласился доктор. — У меня часто возникают проблемы с собаками, потому что я не люблю их. Если собака приближается ко мне, я сразу же настораживаюсь, мне становится не по себе и в большинстве случаев я убегаю.

— Боже мой! Даже так? — удивилась Анжелина. — А вот ко мне собаки всегда подбегают и проявляют самые дружеские чувства. И хочу сразу же предупредить, что не собираюсь разлучаться со своей овчаркой.

Филипп Кост поднял глаза к небу. Он расценил слова своей невесты как ребячество.

— Мы обсудим это позже, моя дорогая.

Огюстен, который навел в своей мастерской чистоту и порядок, положил конец спору.

— Вот здесь я работаю. Многие годы я провел за верстаком, согнувшись над кожами и инструментами.

Мужчины быстро огляделись по сторонам. Доктор не замедлил прийти в восторг, увидев пару сапог для верховой езды из красной кожи.

— Боже, какое чудо! Мсье Лубе, я непременно хочу заказать вам такие же сапоги для себя.

— В таком случае, это будет мой свадебный подарок. Разрази меня гром! Я не возьму денег с будущего зятя!

— Нет, что вы! Любой труд требует вознаграждения.

— Черт побери! Я не возьму от вас ни одного су!

— Я оплачу хотя бы кожу.

— Нет, нет и нет! Подарок, говорю вам! Какой упрямец!

Анжелина присутствовала при сцене, но не вмешивалась. Она по опыту знала, что последнее слово останется за отцом. «На первый взгляд, папа и Филипп неплохо поладили, — думала она. — Но они оба прилагают для этого невероятные усилия».

Анжелина посмотрела на кольцо. Оно было очень красивым. Женщина даже сняла кружевные перчатки, чтобы надеть его на палец, но это не доставило ей ожидаемой радости. «Я чувствую себя виноватой. У меня такое ощущение, что я недостойна столь дорогого подарка. И это мешает мне быть счастливой».

Анжелина вышла из мастерской и остановилась около вьющихся роз с маленькими желтыми цветками, некогда посаженными Адриеной Лубе. «Мама, если бы ты была рядом, если бы ты могла дать мне совет! Жерсанда принуждает меня лгать. Она говорит, что в первую брачную ночь я должна буду притвориться девственницей. Но я не смогу!»