Кладбище оказалось небольшим, здесь совсем не было деревьев, если не считать можжевельника. Два акра открытой земли. И множество могильных плит — древнее место, где негде спрятаться, и Майло быстро нашел Брусарда.

Шеф стоял в левом углу кладбища. Второй ряд с конца, уютное, тенистое местечко. Майло подошел к Брусарду сзади, шеф стоял и смотрел на могильную плиту, сцепив за спиной большие темные руки.

Майло шел к нему, не пытаясь заглушить звук шагов. Брусард даже не повернулся.

Когда Майло подошел к могиле, шеф спросил:

— Почему мне пришлось так долго ждать?

Брусард стоял возле угольно-черной могильной плиты с розовой окантовкой, окруженной маргаритками:

ДЖЕЙН МЭРИ ИНГОЛЛС

Да обретет она мир в вечности

Чуть ниже выбиты даты рождения и смерти, указывающие на жизнь длиной в шестнадцать лет и три месяца. Рядом с именем Джейни был высечен улыбающийся плюшевый медвежонок.

Серо-голубая ягода можжевельника покоилась возле левого глаза медвежонка. Джон Дж. Брусард наклонился, взял ягоду и положил ее в карман идеально сидевшего двубортного пиджака с разрезами.

Взгляни, ма, сшито на заказ.

Майло вдруг вспомнил, как двадцать лет назад Брусард его допрашивал.

Наверное, в тысячный раз в памяти у него всплыла та сцена.

Если смотреть с близкого расстояния, шеф с тех пор не слишком изменился. Седеющие волосы и складки в уголках рта, но прекрасная осанка и руки, достаточно сильные, чтобы щелкать грецкие орехи.

— Вы часто сюда приходите? — спросил Майло.

— Когда вкладываю во что-то деньги, всегда стараюсь следить, чтобы они не пропали зря.

— Вкладываете?

— Я купил эту плиту, детектив. Ее отцу было плевать. Она бы оказалась на кладбище для бедняков.

— Искупление вины, — сказал Майло. Брусард заговорил после долгой паузы:

— Детектив Стеджес, я намерен проверить наличие у вас записывающих устройств, так что расслабьтесь.

— Конечно, — ответил Майло, с трудом удержавшись, чтобы не произнести «Есть, сэр», уже готовое сорваться с языка.

Что бы Майло ни делал, в присутствии Брусарда он ощущал себя маленьким и ничтожным. Шеф повернулся к нему и быстро, но тщательно проверил одежду.

Естественно, полицейский из отдела служебных расследований прекрасно знаком с техникой обыска.

Закончив, Брусард опустил руки и посмотрел в глаза Майло.

— Ну и что ты хотел мне сказать?

— Я надеялся, вы мне кое-что скажете.

Губы Брусарда не шевельнулись, однако в глазах появилось ироничное выражение.

— Ты бы хотел услышать признание?

— Если вам так хочется, — ответил Майло.

— А чего хочется тебе, детектив?

— Мне известно об Уилли Вернее.

— В самом деле?

— По налоговым ведомостям я нашел его адрес на Сто пятьдесят шестой улице, где он прятался — и где прикончили вашего напарника Поулсена. Там говорилось, что здание принадлежало матери вашей жены. В ночь, когда Уилли подвез Джейни Инголлс на вечеринку, он взял взаймы машину. Новый белый «кадиллак» в отличном состоянии. Ваша жена очень любит такие автомобили, за последние двадцать лет она владела шестью «кадиллаками» — и все они были белыми. В том числе и тот, на котором она ездит сейчас.

Брусард наклонился и стряхнул пыль с могильной плиты.

— Бернс был членом семьи, — сказал Майло.

— Был? — спросил Брусард.

— Да, именно был. Он перестал быть им прошлой ночью. Именно так, как вы и планировали.

Брусард выпрямился.

— Есть пределы любой защите. Даже если речь идет о семье.

— Кем он был, кузеном?

— Племянником, — ответил шеф. — Сын старшего брата моей жены. Все его братья и сестры стали респектабельными гражданами. Все закончили колледж или получили достойную специальность. А Уилли был самым младшим. И что-то у него не сложилось.

— Да, иногда так случается, — кивнул Майло.

— Ты рассуждаешь, как твой дружок, психиатр.

— Ну, это заразно.

— Неужели? — спросил Брусард.

— Да. Общение с правильными людьми оказывает положительное влияние на душу. И наоборот. Должно быть, вам приходилось нелегко, ведь вы играли по правилам, боролись с расистскими предубеждениями, делали карьеру, а Уилли весело проводил время, продавая наркоту. Он мог помешать вашему продвижению по служебной лестнице. Однако вы постарались ему помочь. Именно поэтому он ни разу надолго не задерживался в тюрьме. Вы познакомили его с Борисом Немеровым, наверное, неплохо заплатили. И отошли в сторонку, что вас вполне устраивало.

Брусард не реагировал на слова Майло.

— Однако вам было нелегко поддерживать отношения с известным нарушителем закона, — продолжал Майло.

— Я никогда не нарушал законов. Теперь замолчал Майло.

— Закон достаточно гибок, детектив, — заговорил Брусард. — Да, я поддерживал Уилли. Моя жена его обожала — она помнила хорошенького маленького мальчика. Для семьи он остался таким навсегда. Лишь я понимал, что он превратился в законченного наркомана. Возможно, мне следовало принять меры раньше. Или позволить ему самостоятельно решать свои проблемы.

Шеф слегка расслабился. Он терял интерес к разговору.

— А потом Уилли ввязался в серьезные неприятности. Стал свидетелем жестокого убийства, страшно испугался и сказал вам, что его собираются сделать козлом отпущения.

— И не зря испугался, — сказал Брусард. — Его опасения были вполне оправданными. — На губах шефа появилась холодная улыбка. — Слово черного наркомана против заявления богатых белых парней. Впрочем, никто не собирался отдавать Уилли под суд. План состоял в том, чтобы распустить слухи, подбросить улики, а потом устроить смерть Уилли от передозировки наркотиками, сделать анонимный звонок и закрыть дело.

— Поэтому Уилли обманул Бориса Немерова, но вы от него откупились. Затем добились передачи дела Поулсену, чтобы он мог его контролировать и охранять Уилли и его подружку.

— Это было временной мерой. Мы пытались перегруппировать силы, искали другие возможности.

— Но даже не пытались арестовать настоящих убийц, — заметил Майло, с удивлением обнаружив, что кипит от ярости. — Возможно, мы со Швинном не сумели бы их найти. С другой стороны, мы могли бы довести расследование до конца. Теперь ответа на этот вопрос не знает никто. Потому что вы остановили нас. И не говорите мне, что вы поступили так из-за Уилли. Кто-то начал защищать богатых парней. Человек, к мнению которого вы не могли не прислушаться.