Он был в форме складчатой горы с отверстием на макушке. Вокруг золотились крошечные глаза на крошечных стебельках, а вместо слизи края серебрились сахарной пудрой.

Гламмгольдриг при виде этой красоты расхохотался от удовольствия.

- СКОРЕЕ, ДАЙ МНЕ ЭТОТ ЧУДЕСНЫЙ ДАР! – повелел он, поднимая Анжанну в воздух. – СКОРЕЕ!

- Сейчас, о мой господин, остался последний ингредиент! – прощебетала гурия, наливая в центр искрящуюся жидкость. – Теперь торт совершенен!

Огромная сладкая масса полетела в пасть чудовища, и Гламмгольдриг довольно облизнулся. Его глаза обратились к Анжанне, и он пророкотал:

- ТЫ УСЛАЖДАЕШЬ ВСЕ МОИ ЧУВСТВА, ЖЕНЩИНА.

- Мне очень лестно это слышать, господин.

- ТЫ КРАСИВА. ЭТО УСЛАЖДАЕТ МОЕ ЗРЕНИЕ. У ТЕБЯ ПРИЯТНЫЙ ГОЛОС. ЭТО УСЛАЖДАЕТ МОЙ СЛУХ. ТЫ ПРИЯТНО ПАХНЕШЬ. ЭТО УСЛАЖДАЕТ МОЕ ОБОНЯНИЕ. У ТЕБЯ НЕЖНАЯ И МЯГКАЯ КОЖА. ЭТО УСЛАЖДАЕТ МОЕ ОСЯЗАНИЕ.

- Спасибо, господин...

- НО ОСТАЕТСЯ ЕЩЕ ОДНО ЧУВСТВО. И СЕЙЧАС Я СОБИРАЮСЬ ПРОВЕРИТЬ, КАКОВА ТЫ НА ВКУС.

Анжанна вскрикнула. Ее потащило к клыкастому кратеру. Уже много ночей она видела во сне этот кошмар – но в этот раз все было наяву!

Гурия пыталась вырваться, но Гламмгольдриг держал ее крепко. Не руками, которых и не было, а одной силой воли. Он не торопился, он смаковал момент. Из его пасти изошла смрадная слюна, а воздух наполнился миазмами извращенного желания... но тут хватка ослабла.

Анжанна рухнула с огромной высоты, но совсем не ушиблась. Она зачарованно следила за Гламмгольдригом, который кряхтел и содрогался всей гигантской тушей.

- ПАРШИВАЯ СУКА!!! – проревел он. – ЧЕМ ТЫ МЕНЯ НАКОРМИЛА?! МОЯ ЯЗВА!.. ПОЧЕМУ?.. КАК?..

На его боку расползалось черное пятно. Гламмгольдриг выл от боли, а из пасти-кратера текла вонючая жижа. Его тошнило всем, что он сожрал за день – а этого всего было невероятно много! Анжанна поспешно отбежала назад – кислота из недр демолорда пожирала полы и стены.

Язва Древнейшего никуда и никогда не исчезала. Гламмгольдриг тысячелетиями подавлял ее своей безмерной демонической силой – и большую часть времени жил, словно ее вовсе не было. Не ощущал, не чувствовал. Редко вспоминал о самом ее существовании.

Но не сейчас, когда в его чрево попал ларитрин. Он не сразу усвоился, но...

- Корграхадраэд! – вскричала Анжанна. – Измирритикки арра!

Распахнулась черная трещина – и в зале появилось третье лицо. В одной ручище Корграхадраэд держал казавшийся детской книжицей Черный Криабал, а в другой сжимал свой новый именной клинок – громадный алый трезубец. Из-за Ге’Хуула он забыл все слова Джулдабедана, и в том числе последнее – о том, что ему запрещено прикасаться к оружию.

А по отцу он все-таки был гохерримом. Для поглощения душ ему требовался клинок.

Гламмгольдриг же его появления даже не заметил. Он слишком был занят избавлением от ларитрина. Для него, гигантского Желудка, антидотом служила элементарная рвота.

Просто выблевать эту дрянь – и дело с концом.

- Там! – крикнула Анжанна, указывая на черное пятно, из-под которого словно что-то лезло.

- Ща, - ухмыльнулся Корграхадраэд, устремляясь вперед.

Он вызубрил Черный Криабал наизусть. В нем оказалась уйма заклинаний для сокрушения демонов. Заклинаний непреодолимой силы... даже не верится, что их все создал один смертный.

Почет ему и уважение.

Страшный трезубец вонзился в место, где обострилась язва. Одновременно Корграхадраэд читал заклинание... ох, суть Древнейшего, какое же оно длинное!..

- Зуката орок нагирата сигад! – гремел Корграхадраэд. – Арагет аракет орсогана стурада! Исторок закита ородома сигад! А те кон исторо тугаракен ордот! Супити астама... а-ах!..

Его ударило так, что переломало половину костей. Гламмгольдриг наконец изверг из себя последнюю крупицу ларитрина – и на Корграхадраэда обрушилась вся космическая мощь демолорда. Черный Криабал, этот казавшийся абсолютным оберег, поглотил большую ее часть – и только поэтому Корграхадраэд остался жив.

Но не все. Даже Черного Криабала не хватило, чтобы преодолеть всю ярость Темного Господина. Анжанна, испуганно пища, едва успела вылететь из залы – такой волной смерти шарахнул Гламмгольдриг.

- Эсмедерек тикара опта атира, - быстро проговорил Корграхадраэд.

Заклятие для исцеления демонов восстановило ему каждую косточку. Стиснув Криабал покрепче, он наклонил рогатую голову, и пошел сквозь ауру, стирающую в пыль все живое.

- ЭТА КНИГА!.. – проревел Гламмгольдриг. – Я УЗНАЮ ЭТОТ СИМВОЛ!..

- Аримавек торока тибара декета! – выкрикнул Корграхадраэд.

Гламмгольдрига словно сотрясло сверху донизу... но и только-то. Из недр мясного вулкана донесся злой рокот. Темный Господин схватил Корграхадраэда ментальными клещами, поднял в воздух, перебарывая защиту Криабала, и прогремел:

- ТЕБЕ ОНА НЕ ПОМОЖЕТ! ТЕБЕ БОЛЬШЕ НИЧТО НЕ ПОМОЖЕТ, ДЕРЗКИЙ ВЫСКОЧКА!

И он одним движением оторвал Корграхадраэду руку. Ту самую, которой тот держал Криабал.

- КОГДА ТАРАКАН ЗАПОЛЗАЕТ В СТОЛОВУЮ, ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ ГОТОВ, ЧТО ЕМУ БУДУТ ОТРЫВАТЬ ЕГО МЕРЗКИЕ ТАРАКАНЬИ ЛАПКИ!

Другая рука полетела прочь. Та, в которой был сжат трезубец.

- А ПОТОМ СЛОПАЮТ!

Вниз упали обе ноги. Пол залило кровью.

Но Корграхадраэд не издал ни единого звука. По отцу гохеррим, по матери кульминат – он не собирался радовать врага своими стонами.

- ЭТО БЫЛА ХОРОШАЯ ПОПЫТКА! – насмешливо прогремел Гламмгольдриг, со свистом втягивая в себя ноги и руки Корграхадраэда. – НО НЕДОСТАТОЧНО! ПОБЕДА ЗА МНОЙ, ЖАЛКИЙ ЧЕРВЯК!

Изуродованное туловище его противника по-прежнему висело в воздухе. Залитый кровью Корграхадраэд смотрел на Гламмгольдрига, бормотал что-то невнятное – а Темный Господин по-прежнему не давал ему смерти. Силой воли он разодрал нахалу живот, выволок оттуда кишки и стал втягивать их в себя, как спагетти.

- Мой господин, умоляю, пощади его! – донеслось издали тоскливое рыдание.

- ЗАМОЛКНИ! ЛУЧШЕ БЫ ТЕБЕ ПЕРЕЖИВАТЬ О СЕБЕ, ПОТОМУ ЧТО ТВОЯ СМЕРТЬ БУДЕТ ЕЩЕ МУЧИТЕЛЬНЕЙ!

- ...зумити асада тороб симала... – чуть слышно выдавил Корграхадраэд.

- ЧТО-ЧТО?! – приблизил его к себе Гламмгольдриг. – НЕ СЛЫШУ, ПОВТОРИ!

- ... истурак асанак изадана гистида...

- ЧТО?..

- ...соконо аста о ке дара Гламмгольдриг!!!

Исполинский мясной вулкан вздрогнул. Его глаза вдруг разом побелели. Все еще чернеющая на боку язва... лопнула!

И во все стороны хлынула гниль.

Гламмгольдриг без единого звука стал оседать. Опал, как порвавшийся бурдюк.