litbaza книги онлайнРазная литератураГорькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 150
Перейти на страницу:
всё это уже дело далекого прошлого, всё это давно уже забыто. Жизнь идет вперед. Если вы хотите, скажем, возвратиться на родину, то препятствий к этому не имеется теперь, смею вас уверить.

Я заметил, что Миша одобрительно улыбнулся. Разговор начал принимать интересный оборот. Моих собеседников было несколько человек, а потому, понятно, что все их реплики носили отпечаток официальной советской пропаганды. Судя по моим ответам, они тотчас же сообразили, что с ними говорит не очередной эмигрант, пришедший каяться, что-де 40 лет тому назад взял не тот путь с советской властью и уйдя затем за границу.

— Почему же вы не возвращаетесь на родину, Николай Николаевич?

— Потому что я не хочу просить милости победителя, а кроме того, и не доверяю.

— То есть как не доверяете?

— Да так, посадят и кончен бал. Я уже сидел и знаю, что это такое.

— Нет, Николай Николаевич, опасаться теперь нечего: у нас нет ни одного политического заключенного, — сказал совершенно серьезно Павел Васильевич, а Миша закивал утвердительно головой.

Услышав это, я широко улыбнулся и сказал:

— Слушайте, Павел Васильевич, зачем вы мне это говорите?

Наступило неловкое молчание. Затем он сказал:

— У вас нехорошо пишут о нас.

— Да, но в наших газетах печатаются выдержки из ваших газет, и мы хорошо осведомлены о положении вещей в Советском Союзе; имеются у нас и другие источники информации.

— Вы делаете отбор нашей самокритики и создаете таким путем ложное впечатление о действительном положении вещей у нас. В Советском Союзе проведена большая уже индустриализация, и население имеет всё необходимое, — сказал Павел Васильевич, а Миша добавил:

— У нас все теперь в городах получают квартиры; а что делается в колхозах! Помните мужиков в лаптях? Теперь колхозницы носят по праздникам нейлоновые чулки!

Павел Васильевич не моргнул глазом. Я же опять весело заулыбался и ответил:

— А вот я читал в газете «Труд», что по шоссе между Ленинградом и Москвой на протяжении 600 верст нет ни одной бензинной колонки, ни гостиницы, ни трактира, ни даже чайной, которые были при царском режиме: так в вашей газете и написано. Водители грузовиков должны забирать с собой горючее на все 600 километров так же, как и еду, а спать летом и в зимнюю стужу в рулевой кабинке грузовика.

Павел Васильевич кажется малость даже рассердился на мое упорство и сказал:

— Если бы мы стали строить по всем нашим дорогам бесчисленные бензинные колонки, гостиницы и трактиры, то мы бы не смогли справиться с индустриализацией страны.

— Хорошо. Ну а как же с квартирами для всех и с нейлоновыми чулками у колхозниц. Это, по-видимому, не помешало индустриализации страны?

Наступило короткое молчание. На выручку пустился Миша:

— Николай Николаевич, а ведь какие достижения сделал Советский Союз после революции, — настаивал он — Вот хоть бы взять груз нашего парохода. Что вывозила царская Россия заграницу? Одно сырье! А вот недавно мы доставили машины в Египет: Советский Союз стал великой индустриальной страной.

— Спора нет, — возразил я — но Царская Россия была житницей Европы, и все в России были сыты, одеты и обуты. А теперь вы ввозите зерно из Аргентины и сахар из Кубы. Может быть и на вашем пароходе возили? Население же СССР до сих пор не имеет достаточно ни продовольствия, ни предметов ширпотреба, к чему же было индустриализировать страну такими темпами и с такими человеческими жертвами? И что же вы думаете, если бы не было революции, то в России не произошло бы никакого материального прогресса? Вот смотрите — приехал я в этот город впервые почти что 40 лет тому назад: здесь не было революции, но можно ли сказать, что он за эти годы не разросся и не украсился? Его почти что не узнать!

— Жертвы всегда неизбежны при таких реформах и революциях. Император Петр Великий тоже не мог избегнуть жертв, когда начал строить империю!

Я снова рассмеялся и сказал:

— Да и тогда жертвы можно и должно было избегнуть. Но разница всё же в том, что Петр Великий не собирался тогда делать мировую коммунистическую революцию посредством производимой им тогда индустриализации.

Опять наступило короткое молчание. Стало уже смеркаться. Мы стали прощаться. Как это ни странно, но, несмотря на решительный мой отпор их пропаганде и мало лестные слова советскому режиму, не чувствовалось между ими и нами ни неловкости, ни, тем более, враждебности. Они стали нас приглашать поужинать с ними на пароходе. Вежливо отклонив их любезное приглашение, я предложил Павлу Васильевичу заехать за ним на другой день на машине, чтобы показать город. Он немедленно согласился. Я же очень обнадежился поговорить с ним завтра наедине. На этом мы и расстались в самых лучших отношениях.

* * *

В девять часов утра, как это было условлено, я вылезал из машины около их парохода. Павел Васильевич, сказали мне, был уже в городе, но скоро должен был возвратиться. Меня пригласили пока что осмотреть пароход. Я согласился, а жена осталась сидеть в автомобиле. Меня повел осматривать пароход очень милый молодой человек. Я заметил, что командному составу полагается отличная столовая-гостиная, отдельная от остального экипажа. Первичная ленинская демагогия оказалась ликвидированной. Затем увидел я с отвращением красный уголок с портретами Ленина и Хрущева. Тут же была и стенгазета с фотографиями выдвиженцев. Уже не Мишина ли это работа?

— А что, Сталина больше не вешаете? — спросил я довольно ехидно.

— Нет, иногда и вешаем, — ответил мой гид равнодушно.

Потом пошли мы в его каюту. Он стал показывать мне фотографии семьи, и зачетные книжки по заочному образованию в техникуме и учебники. Алгебра оказалась того же Киселева[496], по которому и мы учились в свое время. Сказал, что, правда, немного поздно ему учиться — исполнилось уже 26 лет! Так он просто и хорошо со мной говорил, настолько в нем не было ничего советского, что, хотя он и слышал мои слова накануне, и мы были с ним наедине, я не вступил с ним в политический разговор. Мне не хотелось нарушать очарование (для меня, эмигранта) такого милого общения старого и юного земляков нашей общей родины. Мне было так ценно говорить с ним, вовсе не слышать запаха советчины и чувствовать, что ничего нас не разделяет в этом простом обывательском разговоре. Я был внутренне растроган и захвачен волной оптимизма.

Скоро вышли на палубу. С отвращением увидел я на корме развивающийся красный флаг с серпом и молотом. Тут же было несколько человек команды. Среди них оказался штурманский

1 ... 124 125 126 127 128 129 130 131 132 ... 150
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?