Служба в Париже была та же, что и в Петербурге: разводы с караулами, учения и смотры. Свободное время проходило среди удовольствий и развлечений.

31 марта (12 апреля) «Российская армия, разделенная на 5 корпусов, оставила свои бивуаки под Парижем и перешла на временные квартиры»[1496].

«Через пять дней город избавлен был по силе капитуляции от всех издержек касательно содержания войск, отчего бедные полки, стоявшие на бивуаках перед городом, предметом стольких трудов и усилий, в виду величайшего изобилия терпели нужду, ибо жители продавали им самые нужнейшие жизненные потребности за неумеренную цену»[1497].

Читаешь все это, и «пепел Москвы стучит в мое сердце»! Однако не могли же русские уподобляться французским варварам или своим союзникам, спешащим отомстить за недавнее национальное унижение…

Только беззаветная преданность своему государю могла удержать войска от мщения. Несмотря на двухлетний поход, сопряженный с неимоверными трудностями и лишениями, вид гвардии был блистательный. Лорд Лондондерри[1498] заявлял: «Все, что можно сказать о русской гвардии, было бы ниже истины; их вид и вооружение удивительны. Когда подумаешь, что они претерпели, что часть людей прибыла с границ Китая и в короткое время прошла пространство от Москвы до Франции, то исполняешься каким-то ужасом к исполинской Российской империи».

Другой, более лестный для военных, отзыв дал авторитет в военном деле Веллингтон[1499]; когда его спросили, что ему больше нравится в Париже, он ответил: «Гренадеры русской гвардии».

«На похвалы Веллингтона устройству русских войск император Александр во всеуслышание отвечал, что в этом случае он обязан иностранцам, которые у него служат»[1500]. Оставим без комментариев!

А вот картинка «военных нравов», касающаяся любимого Михаилом Андреевичем Павловского гренадерского полка, теперь причисленного к гвардии.

«Гренадерские шапки Павловского полка нередко обращали на себя внимание многих из лиц союзных войск своей особенной формой, и некоторые из них сомневались в удобстве их для боев и походной жизни. Такие заявления, вероятно, дошли до императора, который предложил было заменить их киверами.

Раз, когда лейб-гвардии Павловский полк занимал караул в Елисейском дворце, где жил тогда император Александр I, он, вместе с королем прусским отправляясь в театр и проходя мимо часового Лаврентия Тропинина, который в виде образца был уже в кивере, обратился к нему с вопросом: "Покойнее ли кивера шапок?" — "Точно так, Ваше Величество, покойнее, — отвечал Тропинин, — но в тех шапках неприятель нас знал и боялся, а к новой форме еще придется приучать его". Такой искренний ответ чрезвычайно понравился императору, который приказал оставить полку гренадерские шапки, произвел этого рядового в унтер-офицеры, пожаловал ему сто рублей и предоставил ему право первому приветствовать государя императора, когда он удостоится находиться в присутствии Его Величества»[1501].

Невиданный для русских государей демократизм! Тогда вообще казалось, что жизнь российская переменилась коренным образом.

«Нападение Наполеона на Россию в 1812 году возбудило в русских любовь к Отечеству в самой высокой степени; счастливое окончание сей войны, беспримерная слава, приобретенная блаженной памяти покойным государем императором Александром Павловичем, блеск, коим покрылось оружие российское, заставило всех русских гордиться своим именем, а во всех имевших счастье участвовать в военных подвигах поселило удостоверение, что и каждый из них был полезен своему Отечеству»[1502].

Отечество ждало возвращения своих героев — время собираться в обратный путь.

«16 мая 1814 года граф Милорадович назначен командующим пешим резервом действующей армии.

Сопутствуемый славою, граф Михаил Андреевич выступил из Франции»[1503].

«Июля 20-го гренадерско-егерский арьергард наш из Потсдама прибыл, идя ночью, поутру пред Берлин, в который и введен нарядной формой парада Милорадовичем мимо дворца, стоящего при внутреннем конце тротуара Липовой аллеи, на балконе которого находилась королевская фамилия, прибывшая вечером под тот день из Потсдама»[1504].

«В Кенигсберге генералам позволено было ходить в штатском платье… Одетый в штатское платье граф Милорадович пошел в магазины покупать себе разные ненужные вещи. В это время в магазин входит Преображенский солдат и торгует платок для своей жены. Граф Милорадович выбирает лучший и дарит его солдату, который, узнав любимого своего начальника, тронут добротой своего генерала, благодарит щедрого командира Гвардейского корпуса»[1505].

«В Тильзите все полки гренадерского нашего корпуса стояли бивуаками три дня по обоим берегам Немана. Тут граф Милорадович сделал сперва молебствие с пушечной, ружейной стрельбою и восклицаниями войска своего при батальонном огне: "Ура! Ура! Ура!" стократно, а потом дал обед и вечером был на царский счет — всем генералам, штаб- и обер-офицерам и всему городовому знатному обществу обоего пола с иллюминацией обоих берегов и моста реки Немана. Нижним чинам всех полков отпущено было изобильное продовольствие, даже множество бочек рейнского вина и портеру. Всё это было там, где за 7 лет до того Наполеон исторг у государя нашего принужденный мир…»[1506]