Вот они возопили:

— Свят! Свят! Свят! Господь Бог Вседержитель, который был, есть и грядет!

И тут же все двадцать четыре старца упали ниц перед Живущим во веки веков, и, сложив венцы перед его престолом, возгласили хором:

— Достоин Ты, Господи, принять славу и честь, и силу, ибо Ты сотворил все и все по Твоей воле существует.

В деснице у видящего возникла книга, запечатанная семью печатями. Ангел возгласил, что никто прежде еще не удостаивался раскрыть сию книгу и снять печати, только льву от колена Иудина, корня Давидова, победившему, предстоит открыть книгу. И тут меж животных и престолом возник Агнец, как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь Духов Божьих, посланных во всю землю. Он подошел к Всевышнему и взял книгу. И тогда четыре животных и двадцать четыре старца пали перед Агнецом, имея каждый гусли и золотые чаши, полные фимиама, которые суть молитвы святых.

И запели они песню, говоря: достоин Ты взять книгу и снять с нее печати, ибо ты был заклан, и кровью своей искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени, и создал нас царями и священниками Богу нашему; и мы будем царствовать на земле.

Агнец снял первую печать, и возник белый конь, на котором всадник с венцом на голове и луком в руке. Виделся он победоносным.

Когда Агнец снял вторую печать, вышел рыжий конь, тоже с сидящим на нем всадником. С большим мечом в руке. И тут голос:

— Ему дано взять мир с земли. Чтобы убивали друг друга.

Снял Агнец третью печать и — снова конь. Вороной. В руке у всадника малая хлебная мера хиникс и динарий.

За четвертой печатью — конь бледный. На нем всадник, имя которому смерть, и ад следовал за ним. Дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными…

Агнец снимал печать за печатью, и содрогалась земля в трясении своем, лилась кровь в сражениях страшных неисчислимых ратей, негодовали язычники, поклоняющиеся идолам, убивая несущих слово Господа. Пожары и болезни великие, глад и мор — все смешалось в каком-то страшном хаосе… Фома застонал испуганно, и стон этот возвратил его в реальность.

Свечи догорали. Сквозь окна проникала светлость начинающегося дня.

Вновь Фома весь день молился, не прикасаясь к пище, а вечером снова зажег свечи.

— Господи, благослови Сына Своего на встречу со мной.

Услышал Всевышний стон души первоапостола, и когда Фома, опустошенный, отчаялся было совсем, над ним простер руки Иисус Христос.

— Встань, любезный друг.

Взмах руки, и свечи погасли. Фома торопливо, боясь, что равви исчезнет, как Агнец в ночь видения, заговорил сбивчиво:

— Я волей Отца Небесного возносился на небеса. Я видел Агнеца, сломавшего на моих глазах семь печатей из Книги Судеб.

— Знаю. Ты видел меня, разве мог я не видеть тебя? Теперь слушай. Ты удивлялся, что я, Сын Божий, расспрашивал тебя о делах в общинах из уверовавших в меня. Скажу: я все знал и знаю. Но я проверял, крепка ли память твоя, наблюдателен ли взор твой. Ты оправдал мои надежды, поэтому скажу тебе все, о чем хотел сказать, а ты запомни, чтобы передать первоапостолу Иоанну слово мое, о котором пусть он напишет, а ты обойдешь с письмом, как откровение его через слово мое, все общины. Запоминай.

Иисус немного помолчал, чтобы Фома окончательно успокоился и начал размеренно, ради лучшего восприятия каждого его слова, внушать. Вернее — заповедовать.

— Все, что встретил ты у трона Отца Небесного, все, что услышал и увидел, перескажи Иоанну, как откровение мое к нему через ангела. И скажи ему, пусть напишет всем, уверовавшим в меня: кто побеждает искушение и соблюдает дела мои до конца, тем дам власть над язычниками, и будут пасти их жезлом железным; как сосуды глиняные они сокрушатся, как и я получил власть от Отца Моего, так и они получат от меня; и дам верному мне звезду утреннюю. Это — для всех слово. А дальше — Сардийской общине пусть напишет: знаю твои дела, ты носишь имя будто живого, но ты жертва, ибо дела твои несовершенны перед Отцом Моим. Впрочем, у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили своих одежд и будут ходить со мной в белых одеждах, ибо они достойны. Не изглажу имени их из Книги Жизни, и исповедую имена их перед Отцом Моим и пред ангелом Его. О делах же уверовавших в меня в Ефессе, в Смирне, в Пергаме, в Фиатире и других крупных и мелких общинах скажи Иоанну все то, что собирался поведать мне, и пусть он напишет им, как откровение мое, ибо вполне согласен с оценками твоими. Вот и все. Два дня тебе набираться сил, затем, с посохом в руке и учеником своим у плеча твоего иди к морю. В Мадрас иди. Оттуда много судов уходят в Иопию, в Кесарию, в Дор, в Кайфу. В пути не проповедуй. Это опасно. Главное, донеси услышанное тобой и увиденное до первоапостола Иоанна, а его откровения до всех, уверовавших в меня. И еще раз скажи им: грядет мое возвращение, а с ним и Царство Божье на земле для всех. Путь же к нему прокладывать вам, первоапостолам, и тем, кого подготовите себе на смену вы. Скажи: благословляю я вас вести за собой стадо овец послушных.

Фома пал ниц, Иисус возложил на голову его руки свои, еще раз сказал: «Благословляю тебя на подвиг твой», и растворился в темноте.

Когда Фома, провожаемый Самуилом и Ицхаком, покинул Сринагар, Иисус тут же начал собираться в дорогу. За пределы Кашмира путь его. Теперь его ничто не сдерживало: Фома воротится через пять лет, можно ходить с проповедями даже в Непал. Он предполагал взять с собой только Ицхака, но узнавший об этом Самуил обиделся и настоял идти с ними.

Вот так, втроем, они проповедовали в деревнях и городах, останавливались и в монастырях для бесед и диспутов с белыми жрецами, с джайнаитами, с буддистами. Месяцами они не возвращались домой.

Минуло пять лет — Фома не появлялся. Потом еще пять лет, потом еще. И никаких вестей ни из Иерусалима, ни из городов Малой Азии, ни из Сирии, ни из Египта. Иисус мучился недоумением: что же случилось с Фомой? И не доставал он волей своей до Мадраса, где умер Фома после зверских побоев, учиненных фанатиками по наущению жрецов. Вопреки предупреждению учителя своего апостол Фома всю дорогу до Мадраса проповедовал именем Иисуса о равенстве всех перед Богом, о вере в Единого, о Царстве Божьем на земле для всех, что очень возмутило и белых жрецов, и жрецов-джайнаитов. Забыв о разногласиях своих, они объединились, чтобы общими усилиями погубить непрошеного проповедника.

Они как рассудили? Если Иисус Великий Посвященный, прошедший школу в священном храме, Мессия, наделенный к тому же божественной силой исцелителя, для них неодолим, то все иные проповедующие его учение, должны быть пресечены. Вырублены под самый корень. Вот и шла охота за Фомой на всем его пути, но удобного момента, чтобы весть о смерти проповедника его идей не дошла до Великого Посвященного, не появлялось, и только в многолюдном Мадрасе им удалось расправиться с возмутителем спокойствия в их кастовой среде — его избили до смерти. Он, однако, успел рассказать перед кончиной своей спутнику-ученику все о божественной встрече с Иисусом Христом, о видении перед второй беседой с ним, и наказал обязательно достичь Малой Азии и все передать апостолу Иоанну как завет Сына Божьего.