ее влияние на мировой арене. Ни природные ресурсы, ни экономические показатели, ни военная мощь Великобритании не позволяли ей претендовать на статус сверхдержавы в 1980-х годах. Однако благодаря своей волевой личности, умелой поддержке, когда это имело значение, и своим важным отношениям с президентом Рейганом, Тэтчер действовала так, как будто Великобритания была наравне с Соединенными Штатами. И по большей части администрация Рейгана с радостью поверила в это.

Некоторые лидеры адаптируются к уходу из политики с относительной легкостью и элегантностью. Они могут даже вырасти в статусе, успешно написав новую, захватывающую главу в истории своей жизни. Леди Тэтчер, какой она вскоре стала, не была одним из таких лидеров. Она жила ради своего видения и, уйдя с поста, пыталась найти что-то столь же значимое, как те вызовы, с которыми она столкнулась за годы работы на Даунинг-стрит, 10.

Я продолжал обращаться к ней во время каждой поездки в Лондон, даже в те годы, когда болезнь затуманила ее разум. Несмотря на ее грозную репутацию, во многом приобретенную благодаря ее поведению в принципиальных дебатах, со мной она всегда была душой личной доброты. До самого последнего нашего визита я находил ее неизменно любезной, внимательной и достойной.

В эти последние дни, когда я сидел напротив своего друга, с которым мы были близки более трех десятилетий, я видел лидера, который с мужеством и изяществом преодолевал жизненные испытания. Несмотря на то, что в политике она превратилась в простого наблюдателя, для миллионов своих соотечественников и соотечественниц - и бесчисленных поклонников за рубежом - она всегда будет великой и исторической фигурой: экономическим реформатором непреходящего значения, премьером, облагороженным своей решительностью и смелостью, когда суверенитет Великобритании оказался под угрозой, "железной леди" западного мира. Все, кто имел с ней дело, признавали ее внешнюю твердость; все чувствовали внутреннюю силу, которая пронесла ее через все невзгоды лидерства. В ее присутствии мало кто мог избежать ее личного обаяния и тепла.

Для ее критиков стойкость Тэтчер временами скрывала ее человеческие качества. Но ее исключительная стальность уживалась с упускаемым из виду свойством, которое лежит в основе ее лидерства: любовью к стране. Исключительно сильные убеждения и соревновательный драйв, безусловно, были частью успеха Маргарет Тэтчер в завоевании власти; дисциплина и расчет помогли ей удержать ее. Но только любовь к своей стране и своему народу может объяснить, как она распоряжалась властью и всего того, чего она добилась с ее помощью. То, что королева Елизавета II приняла решение лично присутствовать на ее похоронах - честь, которой не удостаивался ни один предыдущий премьер-министр, за исключением Уинстона Черчилля, - свидетельствует об историческом влиянии леди Тэтчер.

Последний гимн, исполненный на ее похоронной службе в соборе Святого Павла 17 апреля 2013 года, отразил ее мировоззрение:

Я клянусь тебе, моя страна, всем земным, что выше,

Всецелое, полное и совершенное, служение Моей любви:

Любовь, которая не задает вопросов, любовь, которая выдерживает испытания,

Возлагает на алтарь самое дорогое и самое лучшее.

Заключение: Эволюция лидерства

От аристократии к меритократии

 

На этих страницах мы проследили взаимное влияние шести лидеров на исторические обстоятельства, а исторических обстоятельств - на роль каждого из них. Конрад Аденауэр, Шарль де Голль, Ричард Никсон, Анвар Садат, Ли Куан Ю и Маргарет Тэтчер: каждый из них преобразовал свое общество, и все внесли свой вклад в становление нового мирового порядка.

Эти шесть лидеров испытали глубокое влияние драматического полувека, когда Европа, которая в течение 400 лет определяла ход истории, доминируя над все большей частью земного шара, продолжила поглощать большую часть своей собственной сущности в двух мировых войнах, которые, по сути, были европейской гражданской войной. Затем они помогли сформировать ее последствия, в ходе которых пришлось реорганизовать экономику, пересмотреть внутренние структуры и упорядочить международные отношения. Шестерка" также столкнулась с проблемами холодной войны и потрясениями, вызванными деколонизацией и глобализацией, - все это продолжает звучать и сегодня.

Период, в который выросли эти лидеры, был трансформационным в культурном смысле: политическая и социальная структуры Запада необратимо менялись от наследственной и аристократической модели лидерства к меритократической модели среднего класса. По мере того, как они достигали совершеннолетия, остатки аристократизма соединялись с зарождающейся парадигмой заслуг, одновременно расширяя базу общественного творчества и увеличивая его масштабы.

Сегодня меритократические принципы и институты настолько привычны, что доминируют в нашем языке и мышлении. Возьмите слово "непотизм", которое подразумевает предпочтение родственников и друзей, особенно при назначении на ответственные должности. В до-меритократическом мире непотизм был повсеместным - более того, обычным образом жизни - однако эта практика не несла в себе никаких последствий несправедливого преимущества: напротив, кровное родство было источником легитимности.

В первоначальном понимании философов Древней Греции аристократия означала "правление лучших". Такое правление, явно не наследственное, было морально оправдано тем, что аспект человеческой жизни считался данным - естественное неравенство дарований - и использовался для общественного блага. Платоновский "миф о металлах" изображал аристократический политический порядок, основанный на том, что сегодня называется "социальной мобильностью". В его рассказе юноши (включая девушек) с "золотыми" душами, даже если они родились от "медных" или "серебряных" родителей, могли подняться в соответствии со своими природными талантами.

Однако как социальная система, формировавшая историю Европы на протяжении веков, аристократия приобрела совершенно иное значение: наследственное дворянство, наделявшее своих лидеров властью и статусом. Недостатки аристократии в наследственном смысле - такие как риск скатывания к коррупции или неэффективности - сегодня легко вспомнить. Менее хорошо помнят ее достоинства.

Во-первых, аристократы не считали, что приобрели свой статус благодаря индивидуальным усилиям. Положение было врожденным, а не заработанным. Поэтому, хотя существовали расточители и некомпетентные, творческий аспект аристократии был связан с этикой noblesse oblige, как во фразе "кому много дано, от того многого ожидают". Поскольку аристократы не добивались своего положения, лучшие из них чувствовали себя обязанными заниматься общественным служением или улучшением общества.

В сфере международных отношений лидеры разных стран принадлежали к этому социальному классу и разделяли чувства, выходящие за рамки национальных границ. Поэтому они в целом соглашались с тем, что представляет собой легитимный международный порядок. Это не предотвращало конфликты, но помогало ограничить их остроту и облегчить их разрешение. Концепции суверенитета, равновесия, юридического равенства государств и баланса сил, которые были отличительными чертами Вестфальской системы, развивались в мире аристократических практик.

Запретами аристократической внешней политики были чрезмерная уверенность в интуиции и самодовольство, которое приглашало к застою. Тем не менее, в переговорах, где позиция считалась правом по рождению, ожидалось (хотя и не всегда гарантировалось) взаимное уважение между конкурентами и