Я накинула платье поверх сорочки. Авонар, утомленный волнениями, тихо лежал в тусклом свете за моим окном. Даже птицы молчали, словно из уважения к усталым жителям. Паоло и Роксана все еще лежали, закутавшись в сны и одеяла Айме. Сама Айме дремала в кресле у двери, ожидая пробуждения своих подопечных. Но Герика с ними не было.

Как только мы с Барейлем вышли в коридор, я попробовала снова:

— В чем дело?

Но он лишь качал головой и тащил меня по широким галереям, вниз по изящной винтовой лестнице, через парадные гостиные дворца.

— Где Герик?

Две огромные резные ореховые двери распахнулись перед нами, и мы вошли в длинный зал с высокими сводчатыми потолками. Утренний свет, чуть тронутый розовым, под углом падал сквозь высокие окна, обнаруживая волшебный танец плавающих в воздухе пылинок. Посреди пустого, просторного помещения стоял гроб из полированного ореха, окруженный сотнями свечей в хрустальных подсвечниках. Сюда они и положат его.

Барейль не задержался у пустого гроба, но подвел меня к боковой, очень простой двери.

— Это комната приготовлений, сударыня. Видимо, та, куда они относят своих мертвых принцев, чтобы заклинаниями убрать их раны, омыть и обрядить их в то облачение, которое сочтут подобающим для погребения, — чтобы скрыть страшную правду смерти. О боги, зачем он привел меня сюда?

Комната была небольшой, рабочего вида, с мраморным столом посреди — ложе для высокочтимых мертвецов; впрочем, и оно не было занято. Ожидало. У одной стены комнаты стояла вешалка с шелковыми одеяниями всех цветов, у другой — ряды стеклянных полок со склянками масел и духов, коробками свечей, свитками, небольшими, выстланными бархатом деревянными и кожаными шкатулками, в которых лежали украшения и драгоценные камни. В другом конце комнаты протянулись несколько скамеек для скорбящих, по обе стороны от открытой двери. Окон в комнате не было, но дверь выходила в маленький сад — мягкое напоминание о жизни в комнате, служащей смерти. Совершенно в духе дар'нети.

Герик сидел на одной из скамеек, положив голову на руки.

Я пересекла комнату и положила руку ему на волосы.

— С тобой все хорошо, дорогой мой?

— Не могу заснуть, — буркнул он, не поднимая головы. — Все будет хорошо.

Вен'Дар вышел из проема, ведущего в сад.

— Доброе утро, сударыня, — мрачно приветствовал меня он. — Примите мои извинения за то, что мы разбудили вас так рано, но возник довольно-таки срочный вопрос относительно похорон принца. Мы с вашим сыном полагаем, что лишь вы можете решить его.

— Но я так мало знаю о ваших обычаях… — начала я.

— Тот, кого этот вопрос касается, объяснит вам, в чем затруднение. Это довольно сложно, но я уверен, ваших знаний окажется достаточно. Если вы только пройдете в сад…

Взбешенная всеми дар'нети и их бесконечными ритуалами, я бросилась к двери в сад. В углу, еще не затронутом ранним солнцем, некто в шелковых темно-синих одеждах склонялся над клумбой с крошечными розами.

— Простите, сэр, — окликнула его я, — я понимаю, что у вас возникли трудности с приготовлениями к похоронам принца. Прошу вас, объясните, что случилось настолько срочного, что это нужно решить, пока птицы еще не проснулись в своих гнездах. Погребальные обряды редко требуют подобной спешки.

Человек стоял спиной ко мне, а солнце светило в глаза, и, даже когда он выпрямился, мне на долгий миг показалось, что он ничего не собирается отвечать. Рассветный ветерок закружил сотни ароматов вокруг меня, пока моя голова едва не закружилась. Не от этого ли мурашки пробежали у меня по коже — или виной тому была ширина его плеч или цвет волос, стянутых заколкой, которая серебрилась в солнечных лучах?..

— Трудность, сударыня, связана с поводом обряда. Кажется, он просто не умер.

И в нежном свете зари мой любимый обернулся и поприветствовал меня, не позволяя усомниться в том, жив он или мертв. В его безоблачных голубых глазах отражалась душа моего Кейрона, а в улыбке сияла вся радость вселенной.

Я слишком быстро сдалась тогда, ожидая возвращения Кейрона в тюремной камере дворца. Ему пришлось идти намного дальше, чем Герику, и это было намного труднее, поскольку он уже считал себя мертвым. И все же мольбы Герика удержали его у Черты, и он не смог отринуть уверенность нашего сына в том, что только одной жизнью необходимо пожертвовать — жизнью искалеченного духом Д'Нателя.

Герик объяснял, что во сне он почувствовал какое-то «шевеление» в голове. Возможно. Как бы то ни было, он вернулся посидеть с отцом остаток ночи и застал там Барейля, обмывающего Кейрона, чтобы подготовить его к погребению. Герик так и не сказал мне, что он делал, пока Барейль занимался своим делом. По словам дульсе, он сел в темноте и заснул. Но я предполагаю, что он вошел в темную, холодную оболочку отцовского тела и поддерживал в ней жизнь, дав Кейрону время найти путь назад. Возможно, вода для обмывания была чуть холодновата, застенчиво признался дульсе, но он даже не предполагал, что она достаточно холодна, чтобы разбудить мертвого.

Кейрон с Вен'Даром вместе решили не сообщать дар'нети о том, что человек, которого они знали как принца Д'Нателя, выжил в своей последней битве с лордами. Хотя его тело все еще давало приют душе Кейрона, на самом деле гневный и печальный Д'Натель умер. Его страсти больше не влияли на Кейрона, а Кейрон больше не обладал силой Наследника. И порочный сын Д'Нателя должен остаться мертвым, казненным рукой отца. У Герика не было желания помогать Вен'Дару объяснять, как четвертый лорд Зев'На готов был пожертвовать жизнью, чтобы уничтожить своих злобных наставников и защитить несчастнейший из миров. Слишком долго пребывали в смятении люди Гондеи. Им нужно двигаться вперед и исцеляться.

Так что позднее тем же днем, как только свежепомазанный Вен'Дар сумел избавиться от своих помощников и доброжелателей, чтобы проводить нас по Мосту Д'Арната, мы тихо исчезли из Гондеи, попрощавшись только с Айме и Барейлем. Принц оставил нас в выбранном мной месте — на тихой улочке Монтевиаля — с обещанием навестить нас в Вердильоне, как только он сможет выкроить время.

Мы вернули Роксану домой тем же вечером, воспользовавшись опаловой брошью ее матери, чтобы незаметно попасть во дворец. Как мы и подозревали, Радель поразил Эварда теми же чарами, какие использовал и для меня. О причинах мы могли только догадываться. Кейрон настаивал, что Радель просто пытался спугнуть нас, заставив вернуться в Вердильон, где ему было проще влиять на Герика. С еще большим цинизмом, чем мой муж, я предположила, что Радель хотел посеять хаос в человеческом мире, чтобы в дальнейшем подтвердить мнение своего семейства о людях, недостойных внимания дар'нети. Когда мы нажали на Герика, чтобы узнать и его точку зрения, он высказал догадку, что Радель наслаждался властью, которую лорды дали ему вместе с оком, играя с могущественнейшим из человеческих владык, как дети мучают муравьев или букашек.