с маслом, и та сторона, на которой масло, при этом тоже подогревалась. Это называется французскими тостами.

– Мне больше нравятся английские, но они гораздо дороже, – сказала Элис. – Матильда ужасно разозлилась из-за того, что ты, Освальд, подкинул в очаг на кухне угля. Она говорит, у нас и так его не хватит до Рождества. Отец ей перед отъездом устроил выговор, спросил, не ест ли она уголь. Я не верю, что он мог такое спросить, но она всё равно заперла угольный подвал. Ключ от него теперь у неё в кармане, и я не знаю, как мы сможем сварить пудинг.

– Какой ещё пудинг? – рассеянно отозвался Освальд. Мысли его были заняты трюком, который проделал парень с катка. Этому ловкачу удалось всего в четыре скольжения вырезать коньками на льду очень чёткую дату «1899».

– Тот самый наш пудинг, – пояснила Элис. – Ой, Освальд, мы, пока вас с Дикки не было, столько сил потратили! Сперва я и Дора отправились по магазинам выяснить точную цену всего, что нужно для пудинга, и оказалось, нам требуются только одиннадцать с половиной пенсов, даже если считать остролист.

– Не выйдет, – возразил Освальд, который мог при необходимости терпеливо повторять одно и то же множество раз, – не выйдет, потому что у нас нет денег.

– Ах, – выдохнула Элис. – Но мы ведь потом дошли вместе с Г. О. до Гренвилл-Парка и Дартмут-Хилла, заглянули там в несколько домов и получили множество шестипенсовиков, шиллингов – это помимо пенни и полукроны, которую дал нам один старый джентльмен. Такой оказался милый. Совсем лысый, в красно-синей жилетке. Теперь у нас есть восемь шиллингов и семь пенсов.

Освальд несколько сомневался, понравились бы отцу наши визиты в дома незнакомцев, готовых расстаться с шиллингами, пенни и даже с полукроной, но он промолчал. Может, ему показалось бессмысленным говорить, что это неправильно, раз деньги уже испрошены и получены. Или он хотел пудинга? Причину точно сейчас не вспомню, но он ничего не сказал.

На следующее утро Элис и Дора отправились за покупками, и им удалось добыть всё необходимое, которым они запаслись на всякий случай в двойном количестве, из-за чего потратили пять шиллингов и одиннадцать пенсов. Их оказалось вполне достаточно для изготовления сдобного пудинга. И остролиста для украшения теперь у нас было хоть отбавляй. Ведь требовалась одна веточка. А на оставшиеся деньги мы приобрели другую прекрасную еду вроде фиников, инжира и ирисок.

Матильда понятия ни о чём не имела. Посвящать её в свои планы мы сочли совершенно излишним, ибо она относилась к тому сорту рыжеволосых девиц, которые раздражаются по любому поводу.

Тщательно спрятанные под верхней одеждой свёртки мы протащили в детскую, где хранилищем их стал наш «сундук для сокровищ», а точнее, один из ящиков комода, который нам потом пришлось запереть, скрывая следы патоки.

Пока мы ждали подходящего момента для приготовления пудинга, патока разлилась, испачкав не только внутреннюю бязевую отделку «заветного сундука», но и более мелкие ящики под ним, куда проникла непостижимым образом.

Это бакалейщик нам подсказал, что в пудинг надо обязательно добавить патоку, а вот имбиря не следует насыпать целую чашку, его требуется гораздо меньше.

Матильда прикинулась, будто собирается мыть пол. Она это изображает три раза в неделю, чтобы не допускать нас на кухню, хотя мне-то известно: ничего она там особо не моет, а читает дешёвые романы; мы с Элис несколько раз подглядели через окно.

Ну она, значит, вроде бы занялась мытьём пола, а мы, забаррикадировав дверь детской, приступили к готовке. Поскольку все кулинарные хлопоты требуют особенной чистоты, мы помыли не только изюм, но и собственные руки. С изюма, правда, мы, кажется, плохо смыли мыло, и, полагаю, по этой самой причине пудинг наш, когда мы его нарезали, пах прачечной.

Край стола, на котором мы собирались заняться околопочечным жиром, тоже был вымыт. Это только кажется, что мелко порубить его очень легко. Пока вы сами не попытаетесь.

Отцовские весы для писем мы использовали, чтобы взвесить ингредиенты на случай, если бакалейщик не проявил достаточной скрупулёзности. Всё оказалось, однако, отмерено точно, кроме изюма. Его домой нёс Г. О., тогда ещё очень юный, и в пакете его стараниями образовалась дырка, а губы у нашего младшего братишки стали липкими.

В стародавние времена людей и за меньшее приковывали к позорному столбу, что мы и принялись объяснять своему близкому младшему родственнику, пока он не заплакал. Это было ему полезно и совершенно не означает, что мы люди недобрые. Ведь, следя за его воспитанием, мы выполняем свой долг.

Как я уже говорил, измельчение околопочечного жира – задача гораздо более трудная, чем это представляется неопытным умам. Как и превращение хлеба в крошки, особенно если хлеб совсем свежий, каким он и был у нас.

Справившись и с тем и с другим, мы сделали смесь. Вышло её очень много. Получилась она комковатой, противного серого цвета, какой имеет светлый графит. Цвет, впрочем, стал получше, когда мы добавили муку.

Изюм девочки мыли коричневым виндзорским душистым мылом и губкой. Часть изюмин забилась в губку, и они потом ещё несколько дней вылетали наружу, когда мы ей мылись. С тех пор я понял, что это не лучший способ.

Засахаренную кожуру цитрусов мы нарезали полосками той толщины, какой желали бы получить хлеб с маслом.

Вытащить косточки из изюма не удалось, он оказался чересчур липким, и мы просто разделили его на семь кучек, а затем принялись смешивать все остальные ингредиенты в тазу для мытья рук, из гостевой спальни, которая вечно пустовала.

Каждый из нас всыпал свою долю изюма, мы вылили смесь в форму для пудинга, а её обвязали одним из фартуков Элис, который оказался самым подходящим в качестве тряпки из всего, что у нас нашлось. Во всяком случае, фартук был чистый. Прилипшее к стенкам таза мы попробовали и вынесли заключение, что вкус вполне сносный.

– Немножко мыльно, – поморщилась Элис, – но, наверное, этот привкус уйдёт, пока пудинг будет вариться. Ну, как пятна на скатертях. Они ведь отстирываются при кипячении.

С варкой пудинга у нас возникли большие проблемы. Просьба нам это разрешить привела Матильду в ярость. И всего-навсего из-за её шляпки, которую кто-то из нас, не заметив, сбил с двери кладовой на пол, а Пинчер нашёл и использовал в своих целях.

Часть нашей посольской миссии тем не менее сумела позаимствовать кастрюлю, пока до сведения остальных доносилось Матильдино мнение относительно шляпки. Наполнив добытый трофей горячей водой из ванной, мы довели её до кипения на огне камина