– Держу пари, что, пока ты была моделью, тебе частенько делали всякие прически.

– Увы, делали, и я терпеть их не могла.

– А вообще тебе нравилось быть моделью?

– Отчасти, да. Мне нравилось путешествовать, узнавать новые города и страны, а платья, которые я демонстрировала, были просто великолепны, хотя вообще-то это очень тяжелая работа.

– Я думала, что модели выходят замуж за принцев. – Клемми глотнула кока-колу и робко глянула на Тэмми. – Так почему же ты выбрала папу?

– Потому что я люблю его. – Тэмми пожала плечами.

– Я тоже люблю его. Я не знала, полюблю ли, когда мама рассказала мне о нем, но сейчас я очень рада, что у меня такой папа. А ты знаешь Поузи?

– Да, мы виделись однажды. И она мне очень понравилась. А ты?

– Еще бы. Она хоть и старушка, а кажется молодой. – Клемми откусила кончик багета. – А ты знаешь, что на самом деле она моя бабушка?

– Да, знаю.

– Сегодня папа поехал рассказывать ей обо мне. Интересно, что она скажет.

– Я абсолютно уверена, что она будет в восторге. Как говорил мне твой папа, Поузи и твоя мама когда-то дружили.

– Да, знаю. Папа еще говорил, что у меня есть двоюродные брат и сестра, и тетя с дядей. Раньше у меня вовсе не было родственников. Только я да мама.

Клемми глубоко вздохнула, и ее глаза наполнились грустью. Тэмми невольно коснулась ручки девочки.

– И все они, и папа всегда будут с тобой.

– Тэмми, я думаю, она совсем скоро умрет. Я слышала, как папа говорил по мобильнику с доктором. Надеюсь, что я еще увижу ее до того… мне хочется, – в глазах Клемми заблестели слезы, и она прикусила губу, – мне хочется успеть проститься с ней.

– Естественно, ты успеешь. Иди ко мне. – Тэмми притянула к себе Клемми и усадила на колени. Поглаживая ее темные блестящие волосы, Тэмми почувствовала, как горлу подступил комок. – Знаешь что, Клемми? По-моему, я еще не встречала такого храброго человека, как ты.

– Нет, мама храбрее меня.

– Ну, я пока не знакома с ней, но, если бы мы познакомились, не сомневаюсь, что она сказала бы о тебе то же самое.

– Иногда так трудно быть храброй, но я стараюсь ради нее.

– Она, должно быть, очень гордится тобой, Клемми. Я гордилась бы, если бы ты была моей дочкой.

– Ну, я же буду твоей дочкой, правда, когда папа женится на тебе?

– Женится на мне?.. Да, и уверяю тебя, я всегда буду самой гордой приемной матерью, – глотая слезы, сказала Тэмми, и вдруг осознав, что именно она сказала, быстро прибавила: – Я понимаю, конечно, что никогда не смогу заменить твою родную маму, но очень надеюсь, что мы станем подругами.

– Да. – Клемми, перебирая пальцы Тэмми, разглядывала ее ногти. – Как же мне нравится, Тэмми, такой цвет. А можно покрасить мои ногти так же?

– Разумеется, можно. Вон в той сумочке, – Тэмми показала рукой, – как раз лежит лак для ногтей. Сможешь достать его? И я покрашу их тебе прямо сейчас.

– Но как же твои покупатели?

– О них позаботится Мина. Закрой к нам дверь, а я потом сообщу Мине, что у нас было совещание.

Она заговорщицки подмигнула Клемми, когда девочка спрыгнула с ее колен, чтобы сходить за сумочкой, а потом, озорно ухмыльнувшись, плотно закрыла дверь.

* * *

– Привет, мам, как ты тут? – спросил Ник, входя на кухню Адмирал-хауса.

– Ник, милый мой мальчик! Как ты? – спросила Поузи, опуская деревянную ложку, которой помешивала суп, и отходя от плиты, чтобы обнять сына.

– У меня все хорошо, мам, мне только… нужно поговорить с тобой, вот и приехал.

– Может, откроем бутылочку вина из холодильника? – предложила Поузи, заметив серьезное выражение на лице Ника.

– Я открою, хотя могу выпить только символически. Мне сегодня еще ехать обратно в Лондон.

– Уверен? Я надеялась, что ты сможешь остаться на ночь.

– К сожалению, не смогу, – ответил Ник, вытаскивая вино из холодильника.

– Тебя ждет Тэмми?

– Да. Мам, может, мы присядем? – Ник принес бутылку на накрытый к обеду стол и налил вино в два бокала.

– Ладно, давай, начинай первый, поскольку у меня тоже есть о чем рассказать тебе, – сказала Поузи. – Кстати, Ник, где ты пропадал последние две недели? Даже не отвечал по мобильному.

– Прости, мам. Мне следовало сказать, где я буду, но… к сожалению, голова была забита другими мыслями. У тебя-то все в порядке?

– Да, теперь в порядке, но я приберегу свои новости на закуску. Выкладывай, Ник, что там у тебя стряслось. – Поузи глотнула вина для храбрости.

Ей оставалось лишь надеяться, что он принес не очередные плохие новости, она уже не знала, много ли еще ударов судьбы сможет вынести.

– Ты помнишь Эви Ньюман?

– Естественно, Ник. Ты же знаешь, как я любила ее. Она вернулась сюда, и я однажды ездила на прогулку с ее дочкой… такая милая крошка… хотя Эви, видимо, не склонна поддерживать дружеские отношения.

– Ты ошибаешься, и, надеюсь, после моего рассказа, мам, ты все поймешь сама. – Ник глотнул вина и постарался по возможности спокойно объяснить, что произошло.

– Понятно, – машинально произнесла Поузи, еще пытаясь осознать все сказанное Ником. – Господи! – Она изумленно взглянула на Ника. – Ты хочешь сказать, что Клемми – твоя дочь?

– Точно, мам, моя.

– То есть она моя внучка?

– Да, твоя внучка.

– И… давно ты узнал?

– Только когда вернулся в Англию.

– Так ты поэтому вернулся?

– Нет, это чистое совпадение. Эви написала мне в Австралию… она нашла меня по сайту моей фирмы… но потом ты сообщила ей, что я вернулся, поэтому она занесла в галерею письмо для меня, просила связаться с ней.

– Да, пожалуй, теперь я поняла. Но почему только сейчас, Ник? – Поузи озадаченно нахмурилась. – Почему она запоздала с признанием на десять лет?

– Мам, боюсь, мы подошли к самому печальному моменту. Она связалась со мной, потому что тяжело заболела. У нее лейкемия, и велика вероятность, что она не доживет до Рождества. Мне очень жаль, мам, что пришлось огорчить тебя. Я знаю, как ты любишь ее. – Перегнувшись через стол, Ник мягко коснулся руки матери.

– Боже мой, боже мой, она ведь такая красивая девочка, и еще совсем молодая… – Достав из кармана носовой платок, Поузи прочистила нос. – А я дожила почти до семидесяти и еще довольно крепка и бодра… Жизнь бывает чертовски несправедлива! А ведь я могла бы догадаться… Она выглядела на редкость плохо, когда я заходила забрать Клемми на прогулку.

– Я понимаю, мам, это страшная трагедия.