теперь в ветвях завывал ветер, принося откуда-то волчий вой. Невдалеке ухал филин. Ароматы цветов и трав, наполнявшие воздух, сменились вонью болота, к которой примешивались запахи мочи, пота и крови. Там, где секунду назад были россыпи голубых и розовых цветов, теперь стеной стояли колючки. От тёплого дня осталась последняя полоска заката, которая стремительно таяла. По поляне метались тени, будто от пляшущего костра.

Но разительнее всего изменилась сама богиня. Холёная, розовая её кожа вдруг подтянулась, подчеркнув рельефные мышцы и сухожилия, покрылась татуировками. Живот и груди подобрались — ставшее ей большим одеяние упало к ногам амазонки, обнажив стройное, гибкое, молодое тело. На шее, запястьях и щиколотках женщины белели амулеты из клыков и костей, а единственную её одежду теперь составляли узкие полоски кожи, не столько скрывавшие, сколько подчёркивавшие упругую фигуру. В глазах Фериссии, когда она снова взглянула на меня, был огонь, губы сделались тонкими, клыки удлинились, а острые скулы придали лицу ещё более хищный вид.

— Прийти за ней, — повторила женщина, смакуя слова. — Нечасто дикари приглашают меня в свои города. Нечасто мне приходится забирать назад то, что вы, люди города, привыкли присваивать себе.

Я смотрел на неё со страхом — по взгляду богини было видно, что ей это нравится.

— Неужели ты думал, что я приду к вам в своём прежнем обличии? — оскалившись, спросила она. — Неужели ты думал, что я могу быть только такой — доброй, дающей, прощающей?

Она повернулась и прошлась по поляне. Походка её была легка и грациозна, как у пантеры. Сквозь тьму и поднимавшийся от болота туман я уже видел сотни горящих жёлтым светом глаз, слышал приглушённое рычание.

— Ты хотел жить в мире с моей жрицей? — не поворачивая головы, спросила Фериссия. — Что же, быть посему. Я отпущу тебя назад, в мир... Вот только это будет совсем не тот мир, к которому ты привык, — она взглянула на меня и задумалась. — Тебе понадобится тело... Воскрешать твою прошлую оболочку было бы противоестественно. Вместо этого я разрешу твоей жизни войти туда, откуда выходит другая жизнь... Благо, что таких будет много. Что ж, Максим, маг диких людей... Ступай к дикарям и предупреди их о моём скором приходе!

Опустившись на четвереньки, она резко выгнулась, взмахнув волосами, и вдруг завыла — её крик вонзился мне в уши, затмил все прочие звуки и, казалось, заставил весь мир вокруг трепетать. Секунду мир колыхался, но вой всё нарастал, и тогда мир лопнул, забрызгав меня своей кровью, горячей и чёрной. Я почувствовал, что куда-то лечу, и, кажется, потерял сознание.

***

— Что значит «они нападут из-под обрыва»? — спросил префект.

Василиса достала волшебное зеркальце и стала куда-то звонить.

— Вы же обещали, что они полезут через укрепления, мы даже стянули туда войска. Почему теперь они вдруг будут наступать не оттуда?!

Эльф орал. Из его дёргающегося рта летели брызги слюны, от скрипучего голоса звенело в ушах. Распорядитель стоял прямо напротив него с услужливо-виноватым выражением на треугольном лице и молча ждал, когда словесный поток иссякнет.

— Сначала вы притащили сюда эту чёртову девчонку и убеждали меня, что угрозу друидов не надо воспринимать всерьёз, — продолжал распекать его правитель. — Потом вы втянули в это гильдейских магов и даже этих, из Управления, словно мы сами не в состоянии разобраться со жрецами какого-то лесного божка. Затем вы настояли на том, чтобы всё-таки пригласить военных, так и не выяснив, откуда у друидов взялась армия. А теперь вдруг оказывается, что все ваши прежние доклады были туфтой, и...

Я сидел на плече у Василисы и бестолково вертел головой. С момента моего прилёта прошло уже минут двадцать, а я по-прежнему даже приблизительно не представлял себе, кем была и половина собравшихся — не считая Васевны и Пека, я знал лишь местного храмовника, пару магов из Гильдии и главу вампирского клана, заправлявшего моей экзекуцией прошлой ночью. Опознать префекта оказалось, впрочем, несложно, а эльф, которому он сейчас делал выволочку, был, должно быть, его советником или заместителем.

Сам я был вороном. «Был», впрочем, не совсем удачное слово — скорее, я присутствовал на задворках сознания птицы, чем причинял ей изрядное беспокойство. Должно быть, лесная богиня вложила в моё нынешнее положение какой-то юмор, но транспорт оказался что надо, так что грех было жаловаться. По прилёте в столицу я, правда, свалял дурака, рванув короткой дорогой прямо через решётку, отделяющую площадь у здания Префектуры от обрыва. От направленных в меня стрел и заклинаний меня спас только окрик Василисы, объявившей меня своим ручным вороном и взявшей под покровительство. Я устроился у волшебницы на плече и постарался не привлекать к себе лишнего внимания — и без того рыжебородый гигант, стоявший рядом, то и дело бросал в мою сторону полные нездорового интереса взгляды.

— ...Какого чёрта у вас всё летит кувырком в самый последний момент?!

Префект, наконец, выдохся и замолчал, вперив в подчинённого взгляд налитых кровью глаз. Над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием эльфа да дребезжанием голоса Яна в Василисином зеркальце. Распорядитель почтительно склонил голову:

— Прошу прощения, ваша светлость, но у нашей разведки появились новые сведения. Мы допросили шпионов, задержанных сегодня в лесу. Кроме того, эту информацию подтвердил медиум — судя по всему, решение было принято очень недавно.

Префект подошёл к чугунной решётке и осторожно взглянул на лес, затаившийся в полумиле внизу, под обрывом. Вечернее солнце освещало верхушки деревьев, но увидеть, что происходит в сокрытой мохнатыми лапами вечной тени, было нельзя.

— Вы послали туда людей? — не поворачивая головы, спросил префект.

— Боюсь, это было бы... Чревато нежелательными последствиями, — распорядитель снова слегка согнул поясницу. — Лес труднопроходим, и наша армия