и поведения, которые казались странными европейцам. Очень скоро, спустя полгода, на страницах «Писем из Ламбарене» он даст ответ Элленбергеру. «Что касается меня, — напишет Швейцер, — то, по правде говоря, я никогда уже больше не решусь говорить о лености негров после того, как полтора десятка их почти непрерывно гребли в течение тридцати шести часов, чтобы доставить меня к тяжелобольному» (с. 72).

Швейцер пристально, внимательно и заинтересованно вглядывается в окружающую его африканскую действительность. Вначале ему как врачу видны явления, лежащие на поверхности жизни. Его поражает количество больных, обращающихся к нему за помощью. Люди идут за многие десятки километров, приплывают по Огове. Они жалуются на сердечные заболевания, гнойные язвы, чесотку, сонную болезнь... А сколько непонятного, требующего неотложной разгадки в симптомах неизвестных на Западе заболеваний!

Маленький мальчик ни за что не хочет войти в комнату, где ведется прием. Его приходится втаскивать силой. В беседе с переводчиком выясняется: мальчик был уверен, что доктор хочет его убить и... съесть. «Несчастный мальчуган, — замечает Швейцер, — знал людоедство не из детских сказок, а из страшной действительности, ибо среди туземцев пангве оно окончательно не вывелось еще и до сих пор» (с. 48).

Факты, подобные описанному выше, в первые же дни пребывания доктора Швейцера в Ламбарене заставили его задуматься над социальными проблемами африканского континента. Он не довольствуется уже только внешними наблюдениями, но пытается проникнуть в суть явлений. Этот процесс глубинного постижения закономерностей жизни африканцев особенно наглядно выявляется в главах «Лесоповал и лесосплав в девственном лесу» и «Социальные проблемы девственного леса».

В первой из этих глав Швейцер очень подробно, со знанием дела (ему приходилось и самому рубить лес, и заниматься организацией добычи леса для нужд больницы, и входить в контакт с лесоторговцами) описывает процессы, повала леса, его сплава, погрузки на суда на побережье океана.

Что же показывает и пытается доказать Швейцер? Мы воочию видим, сколь изнурителен и опасен для жизни труд лесоруба в тропическом лесу. Положение лесорубов, не умеющих читать и писать, пришедших за сотни километров, чтобы найти работу, поистине трагично. Они зарабатывают лишь на свое пропитание; их рацион не только крайне скуден, но и однообразен; среди лесорубов распространены кишечные заболевания; лишь немногие из них возвращаются в родные деревни.

Казалось бы, вывод напрашивается сам собой: во всех тяготах труда и жизни африканских лесорубов виновата система капиталистического производства с ее безудержным стремлением к максимальной прибыли. Но Швейцер не склонен винить в бедах лесорубов их хозяев и капиталистическую систему хозяйства. Как буржуазный моралист он пытался примирить интересы сторон. Он пишет о том, что лесоторговцы часто теряют свои капиталы в Африке, разоряются из-за случайностей, обусловленных особенностями климата того или иного года; они будто бы так же, как и африканцы-лесорубы, переживают все тяготы труда и быта в девственном лесу.

Нарисованная Швейцером картина заботы лесоторговцев о питании, здоровье и условиях труда лесорубов и сплавщиков конечно же неверна по расстановке акцентов. Хозяин заботится о рабочем не в силу человеколюбия, а только потому, что иначе рабочий не сможет работать на него, приносить ему прибыль. Это забота не о человеке, а о воспроизводстве рабочей силы.

Нереальны и пути решения проблемы облегчения условий труда и быта, которые рассматривает Швейцер. По его мнению, необходимо прокладывать хорошие дороги в районы лесоразработок. Но какой предприниматель вложит капитал в дело, которое неизвестно когда окупится? Швейцер полагает, что, приблизив сельскохозяйственное производство к местам заготовок леса, можно будет выращивать все необходимое для питания лесорубов в непосредственной близости от лесных факторий. Но это связано либо с отвлечением части тружеников, занятых на лесозаготовках, либо с перемещением части населения из обжитых районов в лесные, необжитые. И то и другое требует больших материальных затрат и усилий не отдельных предпринимателей, а общества в целом. Колониальная администрация, естественно, не была заинтересована в этом.

Более основательно и глубоко Швейцер ставит ряд важных для жизни африканцев вопросов в главе «Социальные проблемы девственного леса». Перед взором современного человека, читателя 70-х гг. XX века, возникает удивительная по пестроте и, на первый взгляд, бесконечная по протяженности череда таких жизненных явлений, само существование которых в столь исторически близком к нам времени может показаться невероятным.

Из бесконечного многообразия нерешенных проблем А. Швейцер сосредоточивает внимание на важнейших. Уже постановка их, которая для той эпохи была весьма актуальной, позволяет видеть, насколько изменилась сегодняшняя свободная Африка.

Швейцеру, например, кажется необъяснимым следующий факт. В начале века в Африке колонизаторами начинает создаваться и развивается добывающая промышленность, но предприниматели постоянно сталкиваются с нехваткой рабочей силы. Почему же трудно найти рабочие руки? «Говорят, что причиною этому леность негров. Но верно ли, что негры так ленивы? Нет ли здесь других, более глубоких причин?» (с. 72).

Врач-гуманист не склонен соглашаться с издавна бытовавшей среди европейцев-колонизаторов легендой о прирожденной лености местных жителей, об их нежелании и неумении трудиться. Наблюдая повседневную жизнь африканцев в больничном поселке и близлежащих деревнях, Швейцер убеждается в обратном. Он сталкивается с любовью к труду, содержание и смысл которого африканцам понятны. Он не раз наблюдает настоящий трудовой энтузиазм местных жителей в том случае, когда дело, выполняемое ими, кажется им важным и неотложным. Предметы утвари, охоты, земледелия и даже местные украшения свидетельствуют о давних и прочных трудовых навыках, о культурных традициях, складывавшихся веками.

Вот почему Швейцер отвергает как вздорную и вредную мысль о якобы прирожденной неспособности негров к труду. «Тот, кому хоть раз довелось видеть, как жители негритянской деревни очищают какой-нибудь участок земли от леса, чтобы посадить там те или иные полезные растения, знает, что они способны работать неделями с большим рвением, напрягая все свои силы» (с. 72).

Чем же объясняется возникшая среди европейцев-колонизаторов легенда о лености негров? По мнению Швейцера, местные жители согласуют свои трудовые усилия с ритмом жизни африканской природы: они не работают в жаркое время дня, если нет крайней необходимости; они не работают в дождь, так как подвержены простуде. Они работают «лишь столько времени, сколько обстоятельства... требуют».

Но самое главное, как полагает Швейцер, заключается в том, что африканец — дитя природы. Он не знает общественных, экономических и юридических ограничений, налагаемых на труженика-европейца. У него свои представления о праве и экономической необходимости: он — человек свободный. Этим Швейцер объясняет своеобразное отношение африканцев к труду, навязываемому им европейцами-колонизаторами. «Негр не ленив, но он человек вольный» (с. 73). Таков окончательный вывод Швейцера.

В этих суждениях сказываются одновременно и прогрессивность, и известная ограниченность взглядов