– Ты что, дорогая, ранэна? – встревожился Магомет.

– Так, ерунда, неудачно упала, – проявила я скромность.

В это время Олег и Иван открывали остальные сундуки. Хороший улов! Кроме евро (порядка девяти-десяти миллионов), мы нашли национальную валюту седи, тоже не один миллион, и порядка миллиона долларов до кучи! Вот зараза, у нас ведь на всё это хозяйство и сумок может не хватить!

Минут через двадцать мы закончили опустошение мафиозных закромов, но, прежде чем уйти, я вытащила припасенную баночку с черным молотым перцем и от души рассеяла его по полу особняка и во дворе на случай, если к нашим поискам будут привлечены собаки. За оградой – тишина. Мы погрузились в «тачки» и покинули виллу. Теперь можно было хоть немножечко успокоиться и свободно вздохнуть, но не полной грудью, потому что главная задача – вырваться из города и доехать до племени «хауса», где мы скроемся на некоторое время.

Вся операция заняла полтора часа.

К счастью, добрались без приключений. И только теперь я почувствовала, как сильно устала… Кроме того, саднила неглубокая ранка почти у основания лба, обработанная Ричем и заклеенная пластырем. Несмотря на душную, липкую африканскую ночь, мне было зябко, нестерпимо болела голова, которая уже вообще ничего не соображала.

В царстве Морфея я блуждала на ощупь, в полном забытии, нормального сна так и не получилось. Ни свет ни заря мы были уже на ногах: уезжал Магомет Таирович. Когда я, приведя себя в порядок, вышла во двор, Мансуров уже пребывал в своем совершенно великолепном виде, как будто и не было никакого ранения. Но мне показалось, он чем-то расстроен. Спросить о причинах не решилась. Не знаю, когда и как, но мои партнеры деньги посчитать успели. Мы взяли со второй виллы одиннадцать миллионов евро, восемь миллионов седи и полтора «лимона» долларов! Ни фига себе прибыль! Я, правда, не знала, сколько будет в евро или долларах восемь миллионов седи, зато абсолютно точно понимала, что мафия сделает всё, чтобы достать нас из-под земли!

Теперь с Флетчером нужно договариваться по новой, но на тех же условиях. Магомет, тепло попрощавшись со всеми, напоследок подошел ко мне. Он нежно погладил меня по щеке и сказал:

– Как жаль, что в жизни мнэ нэ встрэтилась такая, как ты… – развернулся и пошел к автомобилю, за рулем которого уже сидел Рич.

Мое сердце тревожно сжалось в груди, как будто от какого-то нехорошего предчувствия… Это была моя последняя встреча с этим замечательным человеком, настоящим мужиком в лучшем смысле этого слова, и нашим верным другом. Мансуров Магомет Таирович трагически погиб в Москве через две недели после своего возвращения. А я… я часто вспоминаю его со слезами на глазах, с грустью в душе и невыносимой болью в сердце, но всегда с признательностью и огромной благодарностью за его такую огромную и неоценимую помощь в осуществлении нашей долголетней мечты…

После отъезда Магомета Таировича мы были не в своей тарелке. А вдруг в аэропорту Котока уже находятся бойцы Мангуста? После столь дерзкого ограбления они давно должны были взять под свой прицел все самые серьезные объекты города, включая и местный аэропорт. Однако вряд ли у них есть описание Мансурова, которого вымогатели видели всего-то пару часов, не знают его имени и, очень надеюсь, совершенно забыли о событиях последних дней.

Прибывший после проводов спонсора доктор нас успокоил. Магомет совершенно спокойно, без каких-либо заморочек, прошел таможню и паспортный контроль и без опаски отправился на посадку, но Ричард нас предупредил, что в аэропорту осуществляется тотальный контроль и увеличено количество вооруженных патрулей. Это означало только одно: нас уже ищут.

После возвращения Ричарда мы начали готовиться к отъезду, чтобы ближе к вечеру отправиться в дорогу. Почти все отнятые у мафии деньги, кроме одного миллиона седи, полностью уместились в двойном дне кузова грузовика и на дне двух клеток. Оставшиеся «бабки» пришлось упаковать в старый потрепанный чемодан. Его мы решили спрятать за двойной стенкой кузова, где будут находиться Олег и Иван.

Вдруг в ворота громко постучали. Мое сердце от страха тревожно замерло в груди. В одно мгновение во дворе дома остались лишь двое – Ричард да Малик. Тревога оказалась ложной. Со своими крепко спящими питомцами приехал отважный торговец дикими животными – Нкозана Нтанда.

Какие великолепные образцы! Гигантский, с лохматой спутанной гривой лев и не менее внушительная львица. Кроме того, вместе со зверями прибыла и пища для них – мясо антилоп, упакованное в специальные холодильные контейнеры. Нкозана также вручил Ричу еще и небольшой ящичек с успокоительными инъекциями.

Кое-как разобрались с живым грузом. С помощью подъемника и рабочих обе клетки мы подняли на борт грузовика, удобно пристроив в новых металлических «домиках» опасное «прикрытие», и закрыли обзор на двойную стенку, за которой предстояло путешествовать нашим отважным бойцам и чемодану с одним миллионом местной валюты, не поместившимся в тайники. Грузовик был тщательно подготовлен к сложной продолжительной поездке.

– Катерина, – из дома выглянул Ричард, – зови Маргариту и срочно идите сюда.

Мы поспешили на зов приятеля. В просторной гостиной на диване лежали какие-то тряпки… одежда. Рич показал на нее пальцем и приказал:

– Разбирайте скорее, это паранджа – наша национальная одежда. С этой минуты вы мусульманские женщины. Ты, Олечка, – моя жена Кавакиб Насралла, а Маргарита – Мабрука Ясин, супруга Малика. – Ричард передал нам местные паспорта, которые привез с собой Магомет.

Фамилии-то, как на подбор, исламистские! Теперь на время пути мы стали однофамильцами весьма известных во всем мире террористов: Хасана Насралла, лидера военно-политического ливанского шиитского движения «Хезболла», признанного в ряде стран мира террористической организацией, и шейха Ахмеда Исмаила Ясина, основателя палестинской террористической группировки «Хамас».

Интересно, больше фамилий, что ли, нормальных и порядочных, в мире нет?! Хотя… может, это сделано специально для маскировки? И если вдруг, не дай бог, наши пути с исламистами пересекутся, возможно, с такими известными фамилиями нас и не тронут?

– А вас с Маликом как теперь зовут? – полюбопытствовала Рита. – Раз мы жены, то должны знать имена мужей.

– Меня – Джабаль Насралла, а Малика – Латиф Ясин.

Пришлось выбрать себе паранджу. К большой радости, она была не темных, а светлых тонов: у меня бежевая, у Риты голубая. Лицо прикрыто сеткой – самый жуткий, но в нашем положении спасительный вариант одеяния восточной женщины.

Да… не позавидуешь мусульманкам, особенно в тех краях, где правят бал жестокие исламисты. Никакого почтительного отношения к женщине, которая в этом особом и странном мире существо третьего сорта: в одном лице и рабыня, и машина по удовлетворению мужских потребностей и систематическому производству потомства. И это – вся жизнь, на которую обречена забитая мусульманская женщина! Никаких, даже мимолетных удовольствий, и полное отсутствие свободы! Не зря же считается, что место женщины в своеобразном арабском мире между собакой и верблюдом! Не знаю, но я со своим свободолюбивым характером так жить просто не смогла бы! Покорность, жестокие наказания, никаких личных интересов и свободы и вся жизнь, подчиненная какому-нибудь дикарю! Не завидую несчастным!