Выскочив наружу, тщательно «заговорил» вход. Чтобы никаким незваным гостям — Серебряным ли Змеям, иным ли опасным пресмыкающимся — туда не прорваться. По крайней мере, до возвращения корабля. Тяжко вздохнув, с тоской поглядел в пыльное небо.

Нет, чуда не предвиделось. Где-то на высокой орбите Татор ожидал рандеву с трампом, чтобы пересадить туда Вилгу. Слабого в коленях, зеленого, впавшего в дурноту от сумасшедшей гонки. И, должно быть, упорно твердящего самому себе, что его личные ощущения — пустяки, когда речь идет о судьбе контакта.

Кратов нагнал Биссонета на старой, хорошо им обоим знакомой тропе между кактусов. Тропой ее можно было назвать с известной натяжкой: ни единая травинка здесь не была примята тяжелыми ботинками пришельцев с Земли. Просто этим путем ежедневно, выходя на поиски, проплывала «туатара».

Но сейчас Биссонет потерянно топтался на месте.

Тропы не было. Прямо среди поля багряной травы зияла сырая черная пасть бездонного провала. Можно было только гадать, как он возник, что за тайные силы выбили его в многострадальном теле планеты.

Зато теперь отчетливо проявлялся еще один смысл, вложенный в кастовое имя здешних интеллектуалов.

Потому что Видящие Внутрь уходили в эту жуткую прорву спокойно, не оглядываясь.

И они следовали в эту же прорву за Видящими Внутрь, но оглядывались на каждом шагу.

Когда они углубились на добрый десяток витков колоссальной винтовой лестницы, что-то страшно заскрежетало, сверху посыпались и застучали по щербатым ступенькам комья сырой земли. Кратов присел, втянул голову голову в плечи. Биссонет непроизвольно попятился к нему, хватая перекошенным ртом насыщенный гнилыми испарениями воздух.

Тяжелая, неправильных очертаний крышка медленно, как во сне, наползла на лоскут пепельного неба в вышине, замыкая всякую дорогу к отступлению. И стало темно.

Биссонет слепо вытянул перед собой руки.

— Что же это, Господи?.. — спросил он рыдающе. — Кратов… где вы?

— Здесь, — отозвался тот. — В двух шагах. Не волнуйтесь, я вижу в темноте. Врасплох нас никто не застанет.

— Что же мы теперь станем делать?

— Как что? Изучать интеллектуальную элиту, вы же к тому стремились. Тем более, что обратной дороги у нас все равно нет. Дайте руку, я поведу вас.

Биссонет, поколебавшись, протянул на голос дрожащую ладонь.

Шедший чуть впереди Аафемт аж с двумя гребнями на голове вдруг вскинул тощие конечности и хрипло каркнул. И тотчас же огромное пространство подземелья озарилось. В расселинах стен ожили и налились неверной голубизной клубки призрачного света. Кратов инстинктивно зажмурился, опасаясь увидеть факелы… Но это не было обычным огнем и не тревожило в нем никаких тайных страхов.

— Прекрасно, — сказал Биссонет и тут же отнял руку.

Не прошло и минуты, как он уже обрел весь прежний апломб. И теперь бодро, вприпрыжку одолевал ступени, даже не оглядываясь на поотставшего Кратова.

Тот осторожно приблизился к самому краю ничем не огороженной лестницы. Заглянул вниз.

Гигантский, метров пятьдесят в поперечнике, колодец. Глухая темнота, напрочь застилающая дно, если оно вообще существовало. Насколько хватало глаз — ступени, ступени, ступени. Словно внутренняя резьба в каменной трубе. И беспорядочно разбросанные повсюду светящиеся клубки. Аафемт растянулись в цепочку, передние из них шествовали уже добрым десятком витков ниже.

Биссонет вдруг ойкнул и невнятно выругался. Скособочившись, сделал еще пару неуклюжих шагов и привалился к стене.

— Ну, конечно же, — сказал он с досадой. — Эти ваши дерьмовые ботинки… Я подвернул ногу.

— Ботинки ни при чем, — сказал Кратов, подходя. — Во всем виноваты диваны.

— Какие, к черту, диваны?! — окрысился Биссонет.

— Мягкие, — пояснил Кратов. — Очень удобные. От которых так нелегко каждым утром отдирать задницу и бежать километров пять туда и пять обратно. По солнышку и свежему воздуху. Или по дождичку и опять-таки свежему воздуху… Покажите мне свое увечье.

— Вы и врачевать в плоддерах научились?

— В меру необходимости…

Шепча проклятия, Биссонет стянул ботинок. Кратов присел на корточки, помял его бледный голеностоп, несильно подергал за пятку. Ксенолог тихонько взвыл.

— Пустое, — сказал Кратов. — Сейчас я отключу нервы, чтобы не мешали. — Он коротко и сильно надавил на сокровенную точку над внутренней лодыжкой. — Полчаса полной неподвижности — и потрюхаем дальше.

— Но все еще болит! — сказал Биссонет сварливо.

— У сороки болит, у вороны болит, — пробормотал Кратов. — А у вас заживет.

— Что вы городите, какая, к черту, сорока?!

Негромко захрустел щебень под чьей-то поступью. Кратов обернулся. Это был уже знакомый Аафемт с оранжевым гребнем. Он стоял молча, уперев немигающие стеклянные глаза в моментально притихшего Биссонета.

— Странный повредил ногу, — быстро сказал Кратов. — Нужен отдых.

— Но Знающий может идти, — после небольшой паузы сказал Аафемт. Странный отдохнет и догонит.

— Странный не догонит, — возразил Кратов. И, усмехнувшись, добавил: Он Странный во всем. Может идти неверно и упасть. Его ум действует иначе, и конечности не подчиняются уму. За ним нужен присмотр.

— Тогда он не Странный, — сказал Видящий Внутрь, и в его словах Кратову почудилось скрытое благоговение. — Он Святой и мог бы обрести имагопревращение до срока, если бы не был Чужим. Тьморожденный-Тьморождающий Дракон останется подле него столько, сколько потребуется.

— Тьморожденный-Тьморождающий Дракон — тот, кто говорит со мной? осторожно уточнил Кратов.

— Знающий знает, — ответил Аафемт и сел где стоял, подоткнув под себя полы серой хламиды. И в его словах снова слышалось не менее двух смыслов.

Биссонет, загодя сморщившись, пошевелил больной ступней.

— Не болит, — сказал он удовлетворенно. — О чем вы толковали с этим аборигеном?

— О вас. Тьморожденный-Тьморождающий Дракон… Тьфу, наградил же местный бог имечком!

— Ну так окрестите его как-нибудь покороче, — предложил ксенолог. Все в вашей власти. Темнород, например…

— По сути верно, но смысл расплывается, — Кратов нетерпеливо пощелкал пальцами. Аафемт не без любопытства покосился на него и, лениво выпростав руку из своего тряпья, попытался воспроизвести этот жест. — Ладно, нарекаю его просто Тьмеон.

— Фу, пошлость! — скривился Биссонет. — Бульварщина! И, разумеется, вы просто не могли обойтись без нелепых аллюзий.

— Каких еще аллюзий?!

— Бросьте прикидываться поленом! Тьмеон, Археон…

— Мне и в голову ничего подобного не приходило! — попытался оправдаться Кратов. — Ну, неважно… Так вот, этот Тьмеон пришел к выводу, что вы святой.