Солнце Тарры бросало на Лебедей золотые весенние лучи, прощаясь и благодаря. Две сотни эльфов замерли на широкой поляне. Мужчины надели сверкающие, словно сплетенные из льда и солнца кольчуги, на женщинах лучились главные драгоценности Домов. Старейшая из Лебедей, Иллиэль, помнившая то, чего не знал даже Эмзар, опиралась на посох, утративший силу много лет назад, глава дома Ириса, Антэл, поднял меч своего отца, три тысячи лет не покидавший ножен. Амэл Прохладное Утро был в золотистом плаще: его возлюбленная покинула Тарру вместе с Солнечными, осталась лишь память и переживший Разлуку дар. Тамиона Лагариэль распустила лунные волосы, украсив их трепещущими бабочками, а ее сестра Лиа впервые за долгие годы надела ожерелье из серебряных стрекоз – подарок погибшего в Войну Монстров жениха.

Золотую тишину разорвал стук подков. Вардис Роса на Траве и Элэар Журавлиное Перо вызвались встретить Оленя на краю заповедного леса. Сестра Тамионы и Лии казалась испуганной, Элэар владел собой лучше.

– Илла Реи, – Журавлиное Перо отсалютовал Владыке мечом. – Оно остановилось.

– Остановилось, – поднял бровь Эмзар, – для чего?

– Готовится к бою. Это... – Элэар не смог найти подходящее слово. – Оно наливается силой. Оно уже не кажется дряхлым, поводыри едва сдерживают его, а рога скоро упрутся в небо.

Воина прервал исполненный чудовищной злобы и силы визг. Эмзар внимательно посмотрел на Вардис.

– Что ж, больше медлить нельзя, но помните, вы ничего никому не должны. Тарра велика, и на ней есть Лунные острова.

– Нет, – быстро проговорила Вардис, заливаясь румянцем, – мне не страшно, но эта тварь, она... Она слишком отвратительна.

– И поэтому, – Элэар нежно взял девушку за руку, – мы не можем ее пропустить. Илла Реи, можем мы уйти вместе и первыми?

– Да будет так.

Они смотрели друг на друга веками, но не могли понять очевидное. Нужное слово было сказано лишь в последний день. Вардис и Элэар уйдут в Вечность вдвоем, рука об руку, грезя о Любви. Это высшее счастье или высшая несправедливость?

Ройгу исполняется мощи, убивая, но сотня отобранных жизней весит меньше одной, отданной добровольно. Лебеди уходили, улыбаясь друг другу, произнося кто старинные строфы, кто слова любви или прощения. Они уходили, а Эмзар их провожал, принимая прощальный, бесценный дар и отдавая его Кольцу. Визг Ройгу не стихал, тварь стремительно обретала полную силу, и Снежному Крылу не хотелось думать, что то, что они делают, – напрасно, что Белый Олень погасит Пламя Вархи и в мир вырвется зло, безликое и непобедимое, как подлость, зависть и трусость. Если так, умирать нельзя, живыми они нужнее.

Эмзар закрыл глаза Антэлу. Их осталось всего трое. Он, Нидаль и Тамиона. Легкая и непонятная, она заслуживала свое лунное имя. Эмзар никогда не знал, что у нее на душе, когда-то она была подругой Нанниэли, потом Лунная Бабочка и супруга Астени разошлись.

– Я еще не готова, – из-за воплей Ройгу слова едва угадывались.

– Уходи, если пройти берегом Ганы, ты еще...

– Ты не понимаешь, Эмзар, как никогда не понимал. Я люблю тебя и Нанниэль любила.

Наверное, он должен быть потрясен и околдован, в скольких песнях Она признается Ему в любви на смертном пороге, но Лебединый король ничего не чувствует. Только смущение и горечь. Он не был слеп, потому что свет этой звезды ему не нужен.

– Я не могу уйти, не взглянув еще раз в твои глаза.

– Тамиона, я думал, ты все еще оплакиваешь мужа. Жаль, мы не поняли друг друга раньше.

– Ты меня любишь?

– Конечно, – она умрет счастливой, а ему это ничего не стоит.

– Я отдала тебе сердце, жизнь в сравнении с этим такая малость! Пусть пламя Вархи пылает, и я в нем! – тонкие руки легли ему на плечи, Эмзар Снежное Крыло произнес Слово. Тамиона Лунная Бабочка ответила. Солнце тонуло в наползающей мутно-белой пелене, но и сапфировый огонь разгорался все ярче. Эмзар, творя заклятия, не видел, как верх огненной короны на мгновение обрел сходство с ожерельем из синих мотыльков. Тамиона улыбнулась и затихла на руках владыки Лебедей.

Монстр за лесом замолчал – собирался с силами перед броском.

– Мы успели, – с облегчением произнес Нидаль, – но, Эмзар, подумай еще раз. Я решил уйти последним, чтобы напомнить тебе про Копье. Ты видишь, что творится. Вряд ли наших искр довольно для Защиты, но Ройгу мы можем уничтожить. Мы освободим Эстель Оскору от этого долга и оставим ей другой, только и всего. Ударь Оленя, Эмзар. Ударь первым. Может быть, ты его прикончишь...

– И открою путь вархианскому безумию? Кольцо не расплавить, Нидаль, не вырвать из него отданные жизни и не вернуть ушедшим. Они сделали выбор, зная, ЧТО я сделаю. Неужели я солгу?

– Даже ради Тарры?

– Ради Тарры нужно удержать Кольцо!

– Прости. Я хотел дать тебе выбор.

– И дал. Я уверен в своем решении. Как тихо...

– Страшная тишина. В Кантиске было так же. Они готовы.

– Мы тоже.

– Нас осталось двое, будет легче, если мы уйдем одновременно. Я смогу переступить Порог без твоей помощи.

– Ты уверен?

– Да.

– Тогда прощай и спасибо тебе за все.

– Почему «прощай», – попробовал пошутить Нидаль, – мы теперь всегда будем вместе. В пламени. Это стоит посмертия.

– Посмертия стоит Тарра, – Снежное Крыло улыбнулся, – мы пришли сюда как злые гости, но уходим как защитники.

Эмзар не стал закрывать глаз, произнося последнее в своей жизни заклятие. Он отказывается от жизни, от молодости, от вечности. Его душа никогда не достигнет Звездных Полян, он не встретит тех, кого когда-то любил, не обретет покоя. Его просто не будет, потому что Сила безлика, она не имеет памяти и воли, она не любит, не ненавидит, не сожалеет, она может убить и защитить, но она не может выбирать.

Сила, рождающаяся из смерти изначально неподвластного времени и тлену существа, велика. Ею можно рушить горы, поворачивать реки, убивать драконов, разрушать и создавать барьеры. Даже истинные маги отступают перед таким оружием, но ранит ли оно бога, пусть и лишенного души?

Эмзар стоял спиной к пылающей Стене и лицом к лесу. Время замерзало, словно вода холодным предзимним утром. Боли не было, только тихая, неторопливая пустота, в которую низвергалась жизнь. Нет, не пустота! Небо не может быть пустотой, а полет – падением! Кольцо сзади, отчего же все тонет в сапфировом сиянии? Огненные сполохи мелькали, как блики на воде в летний поддень, и одним из этих бликов был он. Снежное Крыло чувствовал себя разбитым зеркалом, каждый из осколков которого отражал свое солнце. Боль и праздник, сожаления и равнодушие, голодная пустота и неистовый свет раздирали его на куски. Эльф еще помнил, кто он, где, что и во имя чего сделал.

Все кружилось, переливалось, мерцало, и только зимние деревья впереди казались чем-то живым и понятным. Он не жалел ни о чем, и он еще мог вернуться, вырваться из объятий небытия. Что-то плавно опустилось рядом, Эмзар рванулся в ту сторону, и небо снова стало небом, а земля землей. Нидаль лежал на спине, серьезно глядя в глаза своему королю. Он уже был частью Вархи, а Эмзар пока нет. Он мог отступить, мог создать из пламени Копье и ударить. Нет! В Тарре и так слишком много лжи, предательств и нарушенных клятв, а это страшнее любых монстров. Лебединый Огонь не погаснет, а дальше – дело тех, кто останется, – Рене, Геро, Эрасти, сероглазого короля Клэри, Нэо... Тарра падает на их плечи, а его дело Кольцо!