Любая программа, предусматривающая интеграцию гипноза в основное русло медицинской практики и психологических исследований, должна быть своевременно законодательно обеспечена. Необходимо разъяснить, что существует разница между тем видом гипноза, который показывают в театре, и тем, с которым работают врачи и хирурги. Это различие должно быть поддержано посредством действительных лицензионных ограничений на сценический гипноз и в то же время гарантированной аккредитации медицинских гипнологов. Различные головные организации в европейских странах надо объединить, а также подвергать аттестации и контролю их членов в соответствии с основными положениями законодательства. Правила просты: брать полную медицинскую и психологическую историю болезни у всех и каждого пациента; ставить хороший диагноз; никогда не просить пациента делать то, чего он не хочет делать; убедиться, что он вышел из транса освеженный и ориентированный в реальности. Это те правила, которые приходят на ум мне, но профессионалы могут добавить свои.

Хотя терапевтическое применение гипноза для меня самое желанное, что я хотел бы видеть в будущем, но при этом я нисколько не хотел бы ограничивать другие формы его применения, и даже сценический гипноз (хотя гипнотизеры могли бы здесь быть более осторожными, чем некоторые их них). Я думаю, было бы глупо накладывать любые такие ограничения. Если история гипноза нас чему-нибудь учит, то именно тому, что он всегда привлекал бунтарей и тех, которые старались сорвать покрывало с тайны. Дело не в том, чтобы объявлять непрофессиональное применение гипноза вне закона, как того хотели бы многие практикующие врачи, потому что это было бы неисполнимо. Дело в том, каким он должен быть. Гипноз обладает способностью потрясать наше воображение, а все, что имеет такое свойство, необходимо поощрять, потому что без новых горизонтов мы скоро замкнемся в маленьких мирках, где нет пространства для роста и продвижения. Для меня не удивительно, что на протяжении своей истории гипноз привлекал бунтарей, потому что они есть именно те, кто не хочет заключать себя в маленький ящик и кого поэтому прельщает экспансивная сущность гипноза. Если посещение представления сценического гипнотизера может пробудить у кого-нибудь его собственный огромный потенциал, то публичные зрелища не следовало бы запрещать.

Существует своего рода двухстороннее движение между научным миром и обычной публикой. Высоко парящие идеи большой науки постепенно просачиваются к остальным людям, но также и ученые иногда подстегиваются популярными идеями, чтобы более серьезно взяться за свой предмет, который в противном случае был бы положен в долгий ящик. История гипноза ясно это показывает. На каждом, кого интересуют обширные сокровища человеческого ума, лежит ответственность продолжать исследования измененных состояний сознания теми средствами, которые ему по вкусу. Наш интерес продолжит подталкивать ученых к действию, и мы сохраним интерес к гипнозу и родственным предметам, если будем помнить, что мир вокруг нас отнюдь не примитивен, но пронизан волшебными явлениями.

Однако движение от масс к башне большой науки происходит и на более тонком уровне. Открытия в науке не происходят до тех пор, пока основное население не готово. Это как если бы импульс для нового научного открытия приходил из коллективного подсознательного. Смена парадигмы просто не может произойти, пока в массовом сознании нет места для принятия нового материала. В этом смысле все мы ответственны за то, что открывают ученые, будь то что-нибудь благое или разрушительное, и все мы должны принять эту ответственность. За последние лет тридцать мы стали свидетелями того, как декартова парадигма была потрясена до самого основания и вами, и мной, а не учеными и философами. Одной из реакций ученого мира на это событие стало развитие психосоматических дисциплин, таких как психонейроиммунология. Именно психонейроиммунология и новая медицинская технология впервые смогли объяснить состоятельность гипноза. Это наша заслуга: мы должны подсознательно желать разработок новых или пересмотра старых медицинских методов. Мы уже восприняли гипноз бессознательно — из нашего коллективного подсознания — и поэтому мы имеем полное право выдвинуть это требование в полном сознании.

Сегодня существуют несколько методов альтернативной терапии, которые имитируют или наследуют месмеровские техники. Приводим краткий обзор четырех из них.

В короткой статье, взятой из сборника статей русских и других ученых доперестроечного периода из-за Железного занавеса по экстрасенсорным и другим аномальным явлениям, Владимир Мясопуст из Праги использует термин «биоплазма» или «биологическая плазма» как раз для обозначения того, что Месмер называл животным магнетизмом. Мясопуст применял метод пассов руками и утверждает, что засвидетельствовал, как нечто — биоплазма — исходит от рук экспериментатора к объекту. Согласно его утверждениям, он может своей собственной волей вытянуть из объекта магнетические силы, оставив его слабым и больным и вызвав в себе самом «чувства беспредельного превосходства над объектом». Когда поток энергии от него к объекту идет неким обходным путем, он часто находит себя ослабленным — то же самое, насколько я знаю, переживали некоторые ранние месмеристы. Как и Месмер, Мясопуст идентифицирует «биоплазму» с витальными силами в человеке и рассматривает ее как некую материальную субстанцию; так, он сообщает, что в этом эксперименте потерял больше трехсот граммов собственного веса, тогда как его объект приобрел примерно столько же. Один из объектов достиг способностей ясновидения. Однако эксперименты Мясопуста никто не пробовал воспроизвести, и ничего существенного из биоплазмы не вышло.

Магнетическое лечение особенно популярно во Франции, хотя оно проникло и в Великобританию, особенно в форме маленьких магнитов, которые носят как часы на запястьях (или как ошейник на домашних животных). Они якобы отводят вредные электромагнитные поля от линий электропередачи и бытовых электроприборов, а также восстанавливают естественное целительное воздействие геомагнитного поля, которое, как я вычитал в одной публикации, снизилось за последние годы на пять процентов.

Месмер, конечно же, работал с постоянными, твердыми магнитами, но магнотерапевты наших дней работают с приборами, испускающими электромагнитные импульсы. Такого рода грандиозных утверждений, которые делал Месмер по поводу магнотерапии, в наши дни, конечно, не потерпели бы, и поэтому современные магнотерапевты куда более скромны. Тем не менее они настаивают, что магниты хороши для облегчения боли и ускорения выздоровления, могут уменьшать воспаление, предохранять от вирусов, снижать стресс и улучшать атлетические показатели. Более конкретно, они, как утверждается, помогают при ряде заболеваний, и особенно артрите. Было проделано на удивление большое количество компетентных медицинских исследований по этому вопросу, особенно в России.

Вильгельм Райх (1897–1957) — один из самых талантливых учеников Фрейда; был, однако, не согласен со своим учителем в принципиальных вопросах. Он, например, считал, что психоанализ имеет материальную и даже органическую основу и что его можно было бы использовать во благо общества. Фрейд не одобрял материализм Райха и не верил, что с помощью психоанализа можно лечить болезни общества. Отколовшись от Фрейда, Райх поселился в 1934 году в США и устроил собственные лаборатории для проверки своих идей. В области медицины он, как и Месмер, верил, будто открыл новую форму материальной энергии, на которой построена вселенная и, в особенности, живые существа; он назвал ее «органом». Каждое живое существо наполнено оргоном и отдает определенное количество его, как излишек, по своему собственному усмотрению. Оргон распространяется со скоростью света в виде волновых импульсов, и обычно — с востока на запад.