Кто-то изнасиловал аборигенку. Совсем молоденькая девчонка, лет шестнадцати, оказалась дочкой то ли вождя, то ли старейшины, то ли представителя местной власти. Да ее и не один «попользовал», а вдвоем. Назревал крупный скандал. В афганских частях забурлило недовольство действиями союзников — «шурави». «Зеленые» могли выйти из-под контроля, а это — срыв спланированной Генштабом грандиозной операции. В широком поле выстроили всех, кто был в кишлачной зоне: разведчиков, несколько рот десантников, роту спецназа. Вдоль строя прошла женщина в парандже и указала на двоих солдат-насильников.

Черт! Один — чеченец, другой — русский, и оба из нашей полковой разведроты. С демонстрационного показа вернулся бледный и взмокший Пыж.

— Мужики, я был в предынфарктном состоянии! Девица минут десять разглядывала взвод. Ну, думаю, хана: кто-то из моих. Нет. Нашла обоих парней у Ардзинбы. Вовка, ты с ним подружился, иди, успокаивай, посочувствуй капитану.

— Что теперь с ними будет? — поинтересовался Володя.

— А хрен его знает. Обоих забрали на гауптвахту в Кундуз, а самого командира роты полковник Баринов минут пятнадцать колотил. Но его недавно назначили, с него как с гуся вода, молодого взводного, вместо погибшего Турецкого тоже недавно прислали. Пострадают старшина и замполит роты. Думаю, и Ардзинбу все равно позже снимут или переведут куда-нибудь.

— Неприятная история, — задумчиво произнес я, шокированный этими новостями. — Хороши интернационалисты!

— Ну что ж, в Афгане никто его не расстреляет. Выговор! А выговор — это не триппер, это даже совсем безболезненно. Раз и все. Не больно. Выговор получить немного неприятно, но не смертельно, — ухмыльнулся Сбитнев.

* * *

Время обеда, и мы двинулись к полевой кухне, рассказывая, друг другу анекдоты и различные байки, но на душе было гадко.

В раскрытом десантном отделении БМП разведвзвода на сидении, лежало несколько книжек, они-то и привлекли мое внимание. Что у нас тут есть интересного? Бондарев «Батальоны просят огня» — когда-то читал. Симонов «Живые и мертвые» — купил в прошлом месяце всю трилогию. Еще всякий мусор из любимых властью и обласканных партийных писателей в стиле соцреализма, скучища одна. Что-то из ЖЗЛ, книжка о командармах, героях гражданской войны. Ладно, свистну сборник морских повестей Конецкого, будет время в горах, почитаю.

За столом сидела теплая компания, состоящая из Мелещенко, Афони, Пыжа, Луки, Шкурдюка и Габулова. Все посмеивались над незадачливым Миколой, который что-то говорил неласковое в наш со Сбитневым адрес.

— Ну, шо, Микола, ты тут опять воду на мельницу империализма льешь, всякие козни замышляешь? Какие претензии к первой роте? — сразу взял «быка за рога» Володя. — Будем продолжать вести интеллектуальные беседы, возобновим тест на тупость?

— Возобновим, но только теперь моя очередь, я буду пытать твоего зама! А то Никифор очень уж умничает. Так и я могу подготовить десяток вопросов и задач, да умным и образованным себя показать, — ухмыльнулся Мелещенко.

— Начинай, спрашивай, эрудит ты наш. Только уговор: все по гуманитарному профилю. С чего начнем? — решительно ответил я.

— Кто написал «Гранатовый браслет» и «Князь Серебряный»? — хитро улыбаясь, спросил Мелещенко.

— «Гранатовый браслет» — Куприн, а «Князя Серебряного» — Толстой, — ответил я. — А на засыпку встречный вопрос тебе, Николай, а который Толстой автор книги?

— Алексей Николаевич, — ухмыльнулся Мелещенко.

— А вот и ошибся, Алексей Константинович! — поправил я.

— Стыдно такому умнику отчество выдающегося советского писателя не знать, — язвительно начал Мелещенко, но я его тут же оборвал.

— Николаша! Что б ты был в курсе, Алексей Константинович и Алексей Николаевич — это разные писатели и жили в разные времена. Известный русский писатель Алексей Константинович и есть автор «Князя Серебряного», как и соавтор «Козьмы Пруткова». «Козьма Прутков» — это как раз про тебя и для тебя, изучай!

Вовка Сбитнев покатывался со смеху, Лука и Афоня откровенно издевательски громко ржали.

— Колян! С литературой ты не в ладах, я тебе гарантирую разгром. Давай к истории, — остановил я Мелещенко.

— Ну, к истории так к истории. Ответь мне: кто командовал фронтами Красной Армии в гражданскую войну?

— Это легко: Каменев, Вацетис, Тухачевский, Егоров, Сытин, Славен, Гиттис. М-м-м…, кто еще? Шорин, Смилга, Антонов-Овсеенко. М-м… Может, кого и забыл двух-трех, но вроде бы все. А фронта: Западный, Северный, Южный, Юго-Западный, Украинский, Восточный, Туркестанский, Кавказский. О, еще и Урало-Оренбургский!

— Я даже догадываюсь, откуда ты это про гражданскую войну вопросы задаешь! Вон стоит моя броня, в десанте лежит брошюрка, я ее у Ростовцева перед рейдом в ленкомнате слямзил с бойцами политзанятия проводить. А сегодня наблюдал, что ты ее листал перед тем, как сюда подойти, — ухмыльнулся разведчик Пыж. — И Ростовцев с ней, видно, тоже знаком…

Все сидящие за столом покатывались от смеха, громко смеяться уже не мог никто.

Николай встал, злобно обозвал нас «долбое…», и что-то бурча себе под нос, удалился.

— Ну, вот и поговорили, — ухмыльнулся Ветишин. — Закончилось тестирование Николашки. Больше претензий на интеллектуальность он предъявлять не будет. Раз сельпо, значит сельпо.

Вся гигантская колонна постепенно выдвигалась из пригорода Кундуза. Тысячи машин взревели моторами и нарушили покой сонного «средневековья». Солнце только недавно взошло, но уже стояла нестерпимая жара.

Лонгинов назначил взвод Мандресова охранять тыл батальона, и я присоединился к нему, чтобы помочь в случае чего советом. Базовый лагерь армейской группировки стоял чуть в стороне от аэродрома на возвышенности, от него шли две дороги в противоположных направлениях. Полк за полком, бригада за бригадой в течение нескольких часов по очереди начинали выдвижение. Техника размещалась огромным табором, повернутая в разные стороны, и «комендачам» стоило большого труда распределить и упорядочить начало марша. Нам предстояло следовать за бригадой тыла, ее «Уралы» и КАМАЗы дергались взад-вперед, маневрируя, чтобы выстроить колонну, и тем самым поднимали гигантские клубы пыли. Бронемашины дергались одновременно с их перемещениями, чтобы не создавать «пробку» и не мешать идущим за нами частям.

Стоящему рядом авиационному гарнизону было глубоко наплевать на мучения пехоты и на порядок построения. Мимо, прямо через боевые порядки армии, мчались три машины: две с надписями на цистернах «Вода» и БТР сопровождения. Они пропылили поперек поля и сбили с толку одного из водителей. В пыли он потерял ориентацию и помчался вслед на своем «Урале». Как нитка за иголкой, за водовозкой поехала оставшаяся часть колонны. Когда машина поднялась на небольшой пригорок, я увидел, что мы мчимся лишь за несколькими впереди идущими «Уралами». А, оглянувшись, разглядел, что за нами устремилась целая армада, но другая ее часть, причем гораздо большая, идет совсем в другом направлении.