Сахаров начинает голодовку с требованием разрешения выезда жены Е. Боннэр за границу для лечения.

7 мая. Сопровождает Е. Боннэр на допрос в прокуратуру к Г. П. Колесникову – старшему помощнику прокурора Горьковской области по надзору за следствием в органах КГБ.

Из здания прокуратуры насильственно госпитализирован в областную больницу имени Семашко. Елене Боннэр запрещено близко подходить к больнице.

11–27 мая. Принудительное кормление: 11–15 мая – внутривенное вливание питательной смеси (при первом вливании теряет сознание, переносит спазм мозговых сосудов или инсульт); 16–24 мая – кормление через зонд, вводимый в ноздрю; 25–27 мая – через рот при туго зажатом носе.

27 мая. Не выдерживает и прекращает голодовку.

Документы Политбюро ЦК КПСС и КГБ СССР:

20 мая. В. Чебриков информирует об активизации антисоветской кампании на Западе: «…в отношении (Сахарова) применяется с помощью зонда принудительное питание без введения наркотических или седативных препаратов… Состояние здоровья Боннэр… также не вызывает каких-то опасений… По каналам КГБ до сведения Сахарова и Боннэр доводится соответствующая информация».

Хроника:

Июнь – август. Сахаров насильственно содержится в больнице. В отношении Е. Боннэр идет следственное разбирательство.

5 июня. Заведующий отделом внешнеполитической пропаганды ЦК КПСС Л. Замятин информирует: «…по каналам ТАСС на все страны мира распространен комментарий, опровергающий распространившиеся слухи по поводу смерти Сахарова».

9–10 августа. В здании областного суда г. Горький проходит суд над Е. Боннэр под председательством Воробьева – заместителя председателя областного суда, обвинитель – А. З. Перелыгин, заместитель прокурора Горьковской области. Е. Боннэр не признает себя виновной; осуждена на пять лет ссылки в г. Горьком.

9 августа. В. Чебриков информирует о мерах по разоблачению провокационной кампании на Западе с использованием имени Сахарова: «…КГБ СССР на основе негласных съемок подготовлен телематериал о позитивных сторонах жизни Сахарова и Боннэр в Горьком, который намечаем по каналам КГБ продвинуть на Запад».

Сентябрь – ноябрь.

7 сентября. В Горьком выездная сессия Верховного суда РСФСР рассматривает в кассационном порядке уголовное дело по обвинению Боннэр Е. Г по статье 1901 УК РСФСР. Приговор Горьковского областного суда оставлен в силе.

Сахаров, находясь в больнице, решается возобновить голодовку.

8 сентября. Срочно выписан из больницы после четырехмесячной изоляции.

12 сентября. Заместитель председателя КГБ СССР Г. Цинев информирует: «…Боннэр остается на явно враждебных позициях. Она по-прежнему… продолжает изыскивать возможности для нелегальной передачи на Запад клеветнической информации, пытается связываться с единомышленниками…»

Сахаров:

15 октября. Заканчивает письмо президенту АН СССР А. П. Александрову и членам Президиума АН СССР об условиях содержания в больнице, методах принудительного кормления, о приговоре жены. Повторяет просьбу способствовать выезду жене за рубеж для лечения. Просит рассматривать письмо как заявление о выходе из АН СССР, если до 1 марта 1985 г. эти ходатайства не приведут к решению проблемы.

БА:

Итак, 2 мая Елену Боннэр не выпустили из Горького в Москву, в тот же день Сахаров начал голодовку. Мы в Москве узнали об этих событиях благодаря героическому поступку правозащитника Ирины Кристи, которая, ничего никому не сказав, 6 мая съездила в Горький и которой волею случая удалось повидаться с АД и ЕГ.

Елена Боннэр («Постскриптум» [28]):

«6-го Андрей чувствовал себя еще вполне прилично, хотя это был уже четвертый день голодовки. Я решила сажать цветы. Андрюша начал вскапывать клумбу перед балконом, а я на балконе возилась с землей в ящиках. Это было часов около 12-ти, может, начало первого, когда к Андрею довольно близко подошла Ирина Кристи.

Она была одета в бежевый плащ, у нее в руках была сумка, а в сумке букетик цветов. Андрей – как всегда с ним бывает, если он не подготовлен, – не узнал ее. Я ее узнала сразу. И сразу начала говорить, что меня задержали на аэродроме, что против меня начато следствие и что Андрей голодает со 2-го числа. Я ей сказала, что следствие начато по 190-й статье, но одновременно меня пугают 70-й или даже 64-й. (А 70-я выплыла на допросах, потому что Колесников все говорил, что это не 190-я, это гораздо больше, это 70-я, 64-й он не называл ни разу – о 64-й говорил начальник КГБ.)

Все это я объяснить Ире не успела: набежали гебешники и Иру утащили, буквально уволокли в соседний дом, в помещение, которое они называют “опорным пунктом охраны порядка”. Когда ее оттуда вывели, мы не видели, хотя ждали у окна по очереди почти весь день. Я все жалела, что мы не успели взять у нее цветочки».

БА:

Иру Кристи, как положено, доставили самолетом обратно в Москву за государственный счет. В Москве она дала пресс-конференцию иностранным журналистам. Так стало известно о возбуждении уголовного дела против Е. Г. Боннэр и о голодовке Сахарова. После этого Иру несколько месяцев держали под домашним арестом (почти домашним: на работу в сопровождении милиционера, на прогулку с ребенком – тоже втроем). В таком же положении был Леонид Литинский: его все лето 1984 г. не выпускали из Троицка под Москвой, где он живет и работает. Но его «охраняла» не милиция, а люди в штатском. За Марией Гавриловной Петренко-Подъяпольской постоянно следовала, не скрываясь, «толпа» мужиков (бывало, более десяти). Вероятно, и за мной была слежка, но не так явно; я их не видел.

Но вот почему Ире Кристи не помешали дать интервью иностранным журналистам – это вопрос для будущих историков. Было тогда множество таких странных признаков, проявлений, как будто в стране две власти с четко разделенными сферами влияния, которые то ли конфликтуют друг с другом, то ли ведут общую игру, простым смертным непонятную. Ясно одно: разобраться в том, что же там в Кремле «под ковром» происходит, невозможно, а как начинаешь про это думать, так сразу голова начинает болеть. И я всегда вспоминаю слова Сахарова, сказанные мне в сентябре 1973 г. в ответ на эти вопросы: «Мы не должны об этом думать. Наше дело настаивать на своих принципах – открытости, демократизации, соблюдении прав человека. И результаты, возможно, последуют». Так что будем стараться говорить о фактах, а догадки и предположения оставим любителям гаданий на кофейной гуще.

А факт состоит в том, что поездка Иры Кристи – это последний всплеск живой достоверной информации из Горького. Таким образом, 6 мая 1984 г. – день образования «черной дыры». Целая армия «сотрудников» выполняла одну задачу: не допустить утечки информации от Сахарова и Боннэр из города Горького во внешнее пространство; в те четыре месяца, что Сахаров находился в больнице, не допускались также их контакты между собой.