Первое гораздо предпочтительнее первое, чем второе. Гермиона не считала утрату магии бедствием, ведь с волшебством уйдёт и обязанность следовать клятве Беллатрикс. На этот случай у неё был даже заготовлен счёт в маггловском банке. Хватит лет на десять безбедной жизни.

Но второй вариант развития событий происходил куда чаще. Смерть.

Вдруг магия признает меня недостойной? Так происходит — я читала.

Милисент нахмурилась и вдруг резко ударила её по щеке. Истерика прекратилась.

Грейнджер, ты сейчас послушаешь меня внимательно и всё запомнишь. То, что было в тех книгах — о благородстве выбора, достоинстве настоящего мага и жертвенности. Всё это высокопарная чушь, Грейнджер. Её не нужно принимать всерьёз. На самом деле всё гораздо проще. Ты открываешь свою кровь и произносишь заклинание. Чары изменяют суть твоей личной магии, выпущенной на волю. Начертание, составленное для тебя. Именно для тебя, Грейнджер! Оно действует как катализатор, умножая силу. Чаши и руны по кругу — это отражатели. Они собирают всю силу… в комок. Твоя магия, но другая и в огромном количестве идёт вверх и распадается своеобразным «зонтиком» над теми, кто состоит с тобой в родственной связи. Твоих детей она окутывает защитой. Не тебя!

Везде написано, что созданные семьи получают при Ритуале родовую магию. Это не так. Настоящая родовая магия появляется после рождения четвёртого поколения. Всё, что есть до этого — суррогат, перерождённая магия Основателя семьи и того, кто примет у него пост главы. Понятно? — дождавшись неуверенного кивка, Милисент продолжила. — Именно поэтому Ритуал пройдёт удачно, если у мага есть запас волшебства. Заводь. В тебе, между прочим, магии под завязку. Об этом можно не волноваться. После Ритуала ты даже сможешь колдовать немного. И кровь — основа всех основ. Для Ритуала требуется больше крови, чем можно выпустить и не умереть. Поэтому Кодекс пишется кровью. Правила, запечатлённые в кодексе — это что-то…  вроде условий клятвы как если бы ты произносила её вслух. Один из моих клиентов, прошедший через Ритуал три года назад, сказал, что это информационная матрица. Честно говоря, не знаю, что он имел в виду. У магглокровок полно смешных слов.

Гермиона почувствовала себя гораздо спокойнее. Всё оказалось довольно просто и логично. И вдруг она почувствовала досаду на тех, кто облёк Ритуал пространными философскими рассуждениями о сущности магии, через которые ей пришлось продираться, как через заросли шиповника.

Почему же об этом не написано?

Грейнджер, кто же напишет, что жутко таинственный и сложный Ритуал создания магического рода на самом деле прост как зелье от бородавок? Если об этом станет известно, то отпадёт надобность в Совете крови, как посреднике и наставнике.

Понятно. Деньги.

И традиции, Грейнджер. Не забывай о традициях.

Милисент отправилась к выходу, собираясь забрать переносную колыбель с Саласией в холле, а Гермиона стояла у открытого люка, собираясь с мыслями. Нервозность практически исчезла. Настрой был как перед сложным экзаменом. Но девушка начала убеждать, что у неё есть всё, что нужно для получения оценки «Превосходно». Она готовилась.

Глубоко вздохнув, она начала спускаться вниз. Гладкий камень холодил босые ступни. На Гермионе не было обуви, а из всей одежды только льняная рубашка без рукавов. Так предписывалось Ритуалом.

Острые камешки Начертания больно впились в кожу. Но это было последним, что волновало волшебницу. Действовать нужно было быстро и теперь Гермиона Грейнджер почему. У заранее приготовленного куска коралла край был заточен до бритвенной остроты. В Ритуале он играл роль ножа. Железа не полагалось.

Собственную анатомию девушка изучила досконально и поэтому нужные раны нанесла с почти хирургической точностью. Из глубоких порезов на руках и ногах потекла кровь, казавшаяся чёрной в неверном свете жаровни. Но главные артерии задеты не были. Так что в ближайшие четверть часа смерть ей не грозит. А дальше либо будет лучше, либо всё равно.

Сжав ладони в кулаки, чувствуя, как струится между пальцев тёплая липкая кровь, Гермиона начала читать заклинание. Магглорожденным волшебникам из-за скудости их магического ядра не доступна беспалочковая магия. Но не в этом случае.

Болело горло и не хватало воздуха, но прерываться, чтобы перевести дух, было нельзя. В какой-то момент откликом на сложную латынь загорелась вода в чашах. Сине-алое пламя плясало на поверхности чистой воды, вырастая почти до каменных сводов. Воздух в подземном зале нагрелся. Коснувшись сводов, пламя начало разрастаться, окружая Гермиону сияющим куполом.

Заклинание прочитано. Процесс «преобразования» её магии запущен. Остается лишь ждать и терпеть нарастающую боль. Словно кто-то невидимый начал царапать острыми ногтями ее кожу. Неприятные ощущения усиливались с каждой минутой.

Гермиона, не сдержавшись, застонала сквозь зубы. По ощущениям её тело просто распадалось на молекулы, чтобы через несколько секунд собраться вновь. Не зациклившимся на боли частью сознания она понимала, именно сейчас происходит описанное в книгах — то ощущение обманчиво. Просто из неё тянут магию.

Свечение купола постепенно теряло интенсивность, и колдунья смогла открыть глаза. Слёзы, текущие из глаз почти сразу же высыхали — настолько жарко было внутри купола. Гермиона перевела взгляд на лежащий в круге Кодекс. Листы, на которых было приблизительно две-три пинты её крови, слегка дымились. А камни самого Начертания как будто слегка оплавились.

Кружение магии вокруг девушки постепенно прекращалось. Огненный купол стал прозрачным и вскоре исчез, потусторонний гул, давящий на уши, прекратился. Гермиона осмелилась пошевелиться и зашипела от боли — каждая мышца в теле протестовала против движения. Одно хорошо — порезы, нанесённые куском коралла, выглядели как неопасные царапины. Вот она — магия.

Уши словно были заложены качественной ватой. Гермиона не сразу поняла, что за пронзительные звуки, доносятся откуда-то сверху.

Они кричали. Её дети кричали так громко, как, наверное, не кричали при рождении.

Сразу же откуда-то взялись силы и смелость. Обжигая ступни о камни, своротив по пути одну из чаш, Гермиона рванулась к лестнице. Во время проведения Ритуала колыбели стояли около люка в подземную комнату. Правила предписывали «первому поколению» находиться как можно ближе к Начертанию, но девушка не рискнула спустить их вниз. И правильно сделала — воздух первого подземного этажа обжег арктическим холодом. Это означало, что рядом с Начертанием было более чем жарко.

Дети плакали, хотя на первый взгляд с детьми всё было в порядке. Не было ни ран, ни отметин. Может быть, они пострадали от жара? Или им причинила боль перерождённая магия? Скорее всего, первое, чем второе — пелёнки были горячими, а ручка колыбели Эжена обжигала ладонь.

Лобби на призыв откликнулась не сразу. Домовых эльфов магия Ритуала не должна была затронуть.