– Что будем делать?

– Может, прекратим расследование? – предлагает Исидор.

Лукреция так и подскакивает на месте.

Он всегда нарочно выводит меня из себя. Любимый вид спорта. Но в боевых искусствах учат отражать атаки. Не просто защищаться, а использовать силу противника против него самого.

— М-м… почему бы и нет. Это ведь только в романах герои находят убийцу, завладевают сокровищем и под конец бросаются друг к другу в объятия. А в жизни преступник остается безнаказанным, сокровище – ненайденным, а герои спокойно продолжают спать на разных кроватях. Статью я немного приукрашу вымыслом, чтобы читатель поверил, что грядут великие разоблачения. Кстати, в «Современном обозревателе» все так делают.

Поезд проносится мимо маленькой деревушки.

– Да я шучу! Нет, мы дали слово Беатрис. Дело не в Тенардье, а в Великой Ложе Смеха. Мы ее члены, и это налагает на нас определенные обязательства.

– Вы так серьезно все это воспринимаете?

– Напомню вам, что мы едва не погибли. В дуле пистолета у вашего виска была настоящая пуля. Да, я все это воспринимаю совершенно серьезно. Мы найдем Шутку, Которая Убивает.

Он открывает айфон и перечитывает файлы.

– Я не могу вспомнить какую-то деталь относительно грустного клоуна, – бормочет Лукреция. – Я уверена, что мы с ним уже встречались. В его лице есть что-то знакомое, несмотря на красный нос… Что вы предлагаете теперь делать?

– В жизни, как в игре в три камешка, нужно предвидеть ход противника. До сих пор игру вел он. Настала пора перехватить инициативу. Грустный клоун будет теперь отражать наши удары, а не наоборот.

– Да, все это прекрасно, но что конкретно нам предпринять?

За окном мелькают горы, река и другой поезд. Исидор размышляет, перечитывая файлы.

– Итак, что нам о нем известно? Грустный клоун знал Дария, поскольку сказал ему, вручая шкатулку: «Вот то, что ты хотел знать». Они были на «ты».

– Правильно. Что еще?

– Грустный клоун находился в Карнаке во время нападения на маяк и кражи «Шутки, Которая Убивает». Значит, это либо «розовый громила», либо член Великой Ложи Смеха.

– Либо просто житель Карнака.

– Житель Карнака?

– Да. Может быть, священник? – говорит Лукреция. – Отец Легерн.

Пейзаж за окном летит все быстрее, мимо них проносятся атомная электростанция, группа охотников, какой-то замок.

– Но священник не мог напасть на Павла. Он был вместе с членами Великой Ложи Смеха в подземелье.

– Да и в Париже его не было, уж тем более в «Олимпии», – признает Лукреция.

– И фигура у него слишком плотная для грустного клоуна.

Исидор и Лукреция задумываются.

– Рассмотрим версию «розового громилы». Что мы знаем о ночном нападении? – спрашивает Исидор.

– В Карнак приехало шесть человек. Дарий, Тадеуш, Павел. Убийца-питбуль. Этих четверых мы знаем.

– Остается двое. Это точно один из них, – восклицает Исидор.

– И кто?

Исидор перечитывает записи.

– Как вы помните, Беатрис говорила об усатом мужчине и женщине. Женщина, которая отправляется вместе с мужчинами в карательную экспедицию, – это либо профессиональный убийца, либо…

– … очень близкая знакомая одного из членов банды. Вы действительно думаете, что грустный клоун – женщина?

– Почему бы и нет. Грим, парик, большой красный нос – пол определить невозможно.

– Как жаль, что у нас нет очевидца тех событий. Мы заставили бы его пережить сцену заново и…

– Этот очевидец находится внутри нас.

Лукреция не понимает.

– Мы не присутствовали там физически, но это ничего не значит. Наше воображение, интуиция, душа способны подключиться к минуте, записанной во времени и пространстве.

Он окончательно спятил. Склонность к мистике свела его с ума. К тому же его явно сбивает с толку общение с этой странной племянницей, с Кассандрой, которая, по-моему, точно какая-то ненормальная.

Исидор садится в позу «лотоса» и закрывает глаза.

– Представим себе всю картину. Просмотрим в уме пленку, заснявшую тот самый вечер, когда Павел и «розовые громилы» прочесывали берег в поисках беглецов. Сделаем то же самое, что и при «открытии пяти чувств», но вместо настоящего будем вживаться в воображаемое прошлое. Соберем вместе все известные нам детали.

Лукреция хмурится. Ее одолевают сомнения.

– Чтобы выиграть в лотерею, надо купить билет. У нас ничего не получится, если мы хотя бы не попытаемся.

Лукреция тоже садится в позу «лотоса», закрывает глаза и старается представить себе случившееся в Карнаке. Чтобы доказать, что она способна взять инициативу в свои руки, она комментирует вслух:

– Темно. Может быть, моросит мелкий дождик, как часто бывает в Бретани. Шесть фигур бредут, освещая себе путь электрическими фонариками. Холодно.

– Павел идет вместе со всеми. Шкатулка с «Шуткой, Которая Убивает» лежит, наверное, у него в кармане. Он волнуется. Он понимает, что к нему в руки попала вещь, которая может принести много зла и много добра. Он держится настороже.

– Неожиданно возникает грустный клоун. Кто же это?

– Дайте крупный план, как в кино. Кто это?

– Женщина, одетая в розовый костюм. Скорей всего, подружка Дария.

– Энергичная женщина, своя в банде Циклопа.

– Женщина, способная на агрессию.

– Женщина, находящаяся в компании комиков, следовательно, обладающая комическим даром.

– Конечно, раз она может одеться клоуном. Профессиональных комиков-женщин в окружении Дария не так уж и много.

Лукреция распахивает глаза и испускает крик.

– Черт! Вы – гений, Исидор! – вопит она. – Как же я раньше не догадалась!

Американец и французский турист стоят у окна на верхнем этаже небоскреба. Американец говорит французу:

– Знаете, в Нью-Йорке есть вещи, о которых знают только местные жители. Например, небоскребы такие высокие, что между ними образуются потоки воздуха такой силы, что могут перенести человека из одного дома в другой.

– Вы что, принимаете меня за идиота? – отвечает турист. – Я в такие глупости не верю.

– Не верите? Видите освещенное окно в небоскребе напротив?

– Да, конечно. Вы что же, хотите сказать, что доберетесь туда по воздуху?

Американец встает на подоконник. Взмахивает руками, прыгает и по идеальной прямой линии долетает до окна в соседнем небоскребе. Оттуда он кричит: