Башни, их с Калистой комната тоже была крайней. Правда она не выглядела такой роскошной, как нынешняя, и ни о какой отдельной ванной речи не шло — приходилось довольствоваться одной общей купальней на целый этаж, но те времена Элис вспоминала с теплотой. Пусть приходилось каждое утро просыпаться в пять утра, будить ворчащую Калисту, а потом вместе бежать до учебного корпуса, чтобы не опоздать на занятия по бытовой магии, зато тогда в ее сердце жила твердая уверенность, что жизнь сложится самым лучшим образом.

Элис и подумать не могла, что в свое восемнадцатилетие на испытании магического потенциала она с треском провалится и будет признана «бракованной ведьмой, не пригодной к использованию в быту» и выслана в закрытую одиночную комнату с видом на стену. Она ведь была лучшей ученицей школы, шутя запоминала самые сложные заклинания и помогала доброй половине ровесниц в обуздании магического потока!

— Это чудовищная ошибка, — в миллионный раз повторила себе Элис и, отбросив в сторону сомнения, сбежала вниз по ступенькам.

Она оказалась в длинном коридоре, наполненном запахом дерева. В сердце снова шевельнулась тоска по чему-то давно забытому, она глубоко вдохнула чарующий аромат и, закрыв глаза, замерла, наслаждаясь моментом умиротворяющей свободы.

— Что ни день — то новая головная боль! — даже закрытая дверь не смогла отгородить Элис от слишком громкого голоса герцога Теодора.

Оказалось, она остановилась как раз напротив его кабинета. Отчего в столь ранний час хозяин поместья не спит? Разве аристократам не положено нежиться в постели, пока слуги готовят завтрак и полируют и без того идеально чистые полы?

«В любом случае, мне лучше поскорее исчезнуть отсюда», — подумала Элис и уже собиралась тихонечко проскользнуть мимо, когда ее ушей достигла следующая фраза герцога:

— Отступницы сожгли архив Башни, я-то тут при чем?!

Элис замерла и, не отдавая себе отчета, сделала шаг к закрытой двери. Какое-то время в кабинете царила тишина, которую вскоре нарушило новое восклицание:

— Всем семьям, держащим в услужении ведьму Башни в кротчайшие сроки отчитаться перед смотрителем! В письменном виде?!! — послышался звук, сильно напоминающий удар кулаком по столу. — Я, герцог Дэвонский, должен отчитываться перед этим сопляком? К чертям! Единственный человек, перед кем я стану отчитываться — это король!

Не нужно было видеть герцога, чтобы понять — он в ярости. Элис отошла на полшага и только теперь поняла, что случайно подслушала своего хозяина. Она попятилась еще и едва не вскрикнула, наступив кому-то на ногу. Зажав рот ладошкой, она обернулась и встретилась глазами со стариком-слугой, который вчера приносил ей подарок от Лиона. Кажется, его звали Карл.

— П…простите… — запинаясь, выдавила Элис в ладошку.

Карл не сводил с ведьмы пугающе-осуждающего взгляда. Сердце Элис стучало быстро-быстро, а мысли совершенно смешались: сейчас Карл выдаст ее герцогу и тот вышвырнет ее на улицу. Ей придется вернуться в Башню и навсегда остаться за стеной, без надежды еще хоть разок взглянуть на настоящее небо. Слуга перевел взгляд на закрытую дверь кабинета, потом снова посмотрел на Элис.

— Не спится в такую рань? — на удивление тихо проговорил Карл и прошаркал мимо, крепко сжимая под мышкой тяжелый поднос.

Элис провела взглядом его сгорбленную фигуру и, развернувшись, бросилась к выходу. Неизвестно почему страшный слуга ее не выдал, но больше искушать судьбу она не собиралась.

«Я ничего не слышала! Ни словечка!» — мысленно повторяла Элис, оказавшись на улице.

Но червячок беспокойства уже подтачивал ее изнутри. В архиве Башни случился пожар. Все из-за отступниц. Только упоминания об этих ужасных существах было достаточно, чтобы по спине начинали бегать мурашки.

В школе им рассказывали, что отступницы — проклятые ведьмы, которые когда-то сбежали из Башни. Они были злом во плоти, их магия стала черной, словно ночь. Ходили слухи, что они не гнушались даже похищениями: крали девочек прямо из их теплых кроваток и обращали их к тьме. А уж нападениям на Башню счету не было. Они старались добраться до источника силы, что находился в церкви Матери-богини, но каждый раз алхимикам удавалось их остановить и сохранить хрупкий баланс в королевстве.

И теперь из-за их выходки алхимики будут восстанавливать документы. Как только герцог отправит письмо, в котором назовет имя Элис, в Башне догадаются об ошибке и обязательно придут, чтобы заменить ее на другую ведьму. И прощай свобода. Второго шанса не будет.

— Значит, я должна сделать все, что в моих силах, и так им понравиться, чтобы они и слушать о другой ведьме не хотели! — уверенно сказала Элис, шагая по хрустящей гравийной дорожке, мимо фонтанов и тисовых кустиков.

Впереди маячили деревья сада, до которых они с Лионом так и не дошли в прошлый раз. Дорожка уходила вперед, и где-то там, позади молодых дубков и раскидистых лиственниц, должны были найтись увядающие заросли роз.

Элис почти дошла до деревьев, когда до ее ушей донесся приглушенный металлический звон. Ведьма повернула голову, всматриваясь в круглое тренировочное поле, расположенное неподалеку от дальнего крыла поместья. Кажется, там кто-то был. Кому может прийти в голову тренироваться в такую рань?

— Я только одним глазком взгляну — и сразу в розарий! — пообещала себе Элис и, убедившись, что никто за ней не следит, направилась к полю, прячась в тени деревьев.

Спрятавшись за толстым, шершавым стволом, Элис не сводила завороженного взгляда с тренировочного поля. Там упражнялся Лион. В лучах только вставшего солнца он выглядел богом войны, сильным и опасным. Светлая рубашка липла к телу, обрисовывая каждый литой мускул, взмокшие волосы потеряли привычный блеск, но от этого он казался Элис еще более привлекательным.

Странное, волнующее тепло зародилось в груди, заставив сердце биться чаще положенного, а магический поток — покрыться рябью. Прежде Элис никогда не ощущала ничего подобного. Калиста рассказывала, что магическая сила выходит из-под контроля, если ведьма сильно нервничает или же… влюбляется.

— Поток шалит потому, что я снова не взяла с собой швабру, — рассудила Элис.

И осталась очень довольна таким объяснением. Потому что влюбляться в молодого господина ей категорически не следовало, даже если очень захочется.

Лион тем временем упражнялся в стойках с мечом. Медленно перемещая центр тяжести, он без особых усилий чередовал боевые позиции, плавно меняя положение клинка. Вот он держит его перед лицом, а уже через несколько мгновений вытянутая рука пронзает воображаемого противника. Больше походило на танец. Изящный, но опасный. От таких танцоров лучше бы держаться подальше, однако Элис сама не заметила, как подалась вперед, заворожено следя за отточенными движениями молодого господина.

Вокруг Лиона рассыпались куски порубленных соломенных манекенов, а