А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены едкой Стервелле, нужно было быть покладистым и очень услужливым. Поэтому одни студенты возили ее на работу по очереди, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цены за отметки в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто-то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из своего служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия — знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.

— На сайте черной метки даже есть намек на то, что и автомобиль нечестный препод купил, внеся первый взнос теми деньгами, который получил со студентов за весеннюю сессию.

— Вообще-то, с такими вещами нужно обращаться в правоохранительные органы. — Развела руками Марина. — Пометить купюры и взять с поличным. А еще лучше — знать материал на зубок. Тогда уж точно никакой учитель тебя ни на одном предмете не завалит.

Мы все уставились на нее.

Не Савину ли завалили на ровном месте в прошлую сессию и отправили на пересдачу?

— Все правильно, Марин. — Антон поспешил убрать телефон в карман. — Только, видимо, никто до сих пор на это не решился.

— Гораздо легче вершить самосуд. — Дернула плечами она.

— Простите. — Мне пришлось извиниться, потому что в сумке зазвонил телефон.

Достала его. На дисплее высветился номер врача. В груди тревожно кольнуло.

— Да? — Ответила, быстро направляясь к выходу из столовой.

— Настя? — Голос заведующего отделением был серьезен.

— Да. — Я вышла за дверь, отошла к окну и прижалась плечом к стене.

— Ты придешь сегодня вечером?

— Конечно! Обязательно, Владимир Всеволодович! Приду.

Слышно было, как он прокашлялся.

— Это хорошо. Потому что у меня для тебя есть новости.

— Какие? — Сглотнула, отгоняя от себя волнительную дрожь. — Что-то с мамой?

— Нет. — Короткая фраза позволила вздохнуть облегченно. — Просто Елена Викторовна передала мне твою просьбу.

— И? — Нетерпеливо.

— В общем, я согласен. Приходи, обсудим график.

— О, Настя первый раз за день улыбается. — Лицо Женьки просияло. — Наконец-то.

— Какие-то новости? — Заинтересовалась Оля.

Все ребята внимательно уставились на меня.

— Да. Меня берут санитаркой в больницу.

— Ого. — Кажется, Антон не знал, как реагировать.

— Поздравляю. — Неуверенно улыбнулась Марина.

— А разве для этого не нужно медицинское образование? — Исаев снял очки, протер и водрузил обратно на нос.

Я взяла со стола тарелку и чашку:

— Нет. Вообще, если честно, это довольно непривлекательная работа…

— Чего уж там, так и говори — грязная. — Встав, Оля принялась помогать мне, складывая посуду на пустой поднос.

— Мытье полов, санобработка и прочее. — Я пожала плечами. — Не на полный график. Просто я подумала, что и так постоянно бываю у мамы, ухаживаю. Если бы они взяли меня в штат, появилась бы возможность больше разговаривать с ней, следить за ее состоянием. Никто ведь не знает… — в горле встал горький ком, — сколько ей осталось…

— Брось, — вскочила Марина, — неужели, ты думаешь, что у нее нет шанса очнуться? Мы ведь уже обсуждали это. Отставить мысли о плохом! Состояние комы недостаточно хорошо изучено наукой, и было большое количество случаев, когда пациенты приходили в себя и даже после нескольких…

— Марин. — Я внимательно посмотрела на подругу. — Прошло уже пять месяцев. Пять.

— Не уже, а всего пять месяцев. — Не сдавалась она.

Мне с трудом удавалось удерживаться на ногах:

— Скажи это врачам… — проговорила тихо.

— Эй, Насть, ты чего, — подскочила Оля, — не раскисай. Вот увидишь, все будет хорошо!

— А сколько платят? — Вклинился Антон как раз, когда подружки, обступив меня с двух сторон, крепко обняли.

— Майкин! — Возмутилась Марина, обернувшись и испепелив его гневным взглядом из-под толстых линз очков. — Неважно, сколько. Лично я рада, что Насте не придется больше бегать, расклеивать листовки вечерами, по утрам выгуливать чужих собак, строчить кому-то курсовые, репетиторствовать.

— Как не придется? — Отстранилась я, едва удержав в руках посуду. — Я планирую всё-всё успевать.

Ребята переглянулись.

— Ты когда высыпалась в последний раз, Ежова? — Оля забрала из моих рук тарелку с чашкой и положила на поднос. — Глаза краснющие, вид усталый, прям вылитая белка в колесе! Только без хвоста.

— Нет, Настя, тебе бы, правда, отдохнуть. — С серьезным видом сказала Марина. — Хоть немного сбавить темп.

— А хочешь, мы все будем тебе помогать, а, Насть? — Улыбнулся Женька.

— Да! — Поддержал его Антон. — Мы можем взять на себя твои подработки. Я могу клеить листовки, Женька будет раздавать флайеры у аптеки, Маринка возьмет этого спиногрыза, с которым ты занимаешься математикой. Как зовут твоего подопечного?

— Артемка. — Едва слышно отозвалась я, вспоминая смешного рыжего мальчишку, к которому приходила дважды в неделю.

— Вот. — Антон щелкнул пальцами. — Савина сменит тебя на этом посту.

— Ненавижу детей… — Поморщилась Маринка. — Они… капризные. Глупые. И вообще…

— Ладно, ладно! — Отмахнулся Майкин. — Тогда будешь собак выгуливать.

— Лучше дети! — Громко воскликнула Савина, соглашаясь.

— Прекрасно. Значит, ты берешь на себя Артемку, Олька собак, мы с Жекой промоутерство. И, знаешь… — На его широких щеках опять проступили милые ямочки. — Мы даже можем по очереди помогать тебе в больнице, Настя. Чего там сложного? Шваброй-то махать.

— Вообще-то, больница — закрытое учреждение. Вряд ли, туда пустят кого-то с улицы. — Не могла не сумничать Марина.

— Скажем, что это шефская помощь от универа, какие проблемы? — Усмехнулся Антон.

Я даже и не знала, что сказать. Глаза заслезились, горло перехватило. Пришлось до боли закусить губы, чтобы не расплакаться.

— Ребят… — Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Оглядела их по очереди. Ни у одного из них во взгляде не было и тени сомнения. — Вы прямо как Тимуровцы какие-то… — Шмыгнула носом. — Но я не могу принять от вас эту помощь.