— Нет. — Мысль о спокойствии, об отсутствии цели в том смысле, как Росс ее понимал, ужаснула его. — Я мечтал только о стрелковой бригаде, о возможности применять и оттачивать свои навыки. Я научился этому в сельской местности, вот и все.

Мысль, что останется лишь предаваться воспоминаниям в тишине, привела его в дрожь. Странно, но Росс никогда не думал, что воспоминания начнут преследовать его, ведь он не ожесточился, как ожидал. Первая битва и поражение врага снайперским огнем из прикрытия потрясали других молодых людей. Но они постепенно привыкали к этому, становились безразличными. Однако с Россом, видно, все наоборот, ужас коварно завладевал им, он чувствовал себя так, будто сама смерть все время шагает рядом и смотрит через прорезь прицела всякий раз, когда он берет противника на мушку. Но он оставил притязания смерти позади себя, в Англии.

— Наверное, молодых людей интересуют другие вещи, — согласилась Мег. — Вас ждет большая семья?

— Меня никто не ждет, — сухо ответил Росс и вдруг заметил, что лицо Мег стало печальным.

— Как жаль.

— Жалеть нечего. Моя мать умерла через полтора года после того, как я поступил на военную службу. Младший брат умер через полгода. Отец — четыре месяца назад. — Росс говорил беспристрастно, будто произошедшее никак не огорчало его.

— У меня две сестры. — Мег села и начала вытряхивать его рубашки, проверяя, нет ли дыр, не оторвались ли пуговицы. Росс следил за ней и заметил, что она не должна прислуживать ему. Но когда Мег была занята, она не смотрела на него своими ясными глазами, а он мог наблюдать за ней, что, как ни удивительно, успокаивало его. — Я средняя дочь. Селина, младшая сестра, прелестна, послушна и очень добра. Арабелла, старшая сестра, практична, добра и разумна.

— Как вы.

К удивлению Росса, Мег покраснела.

— Мне пришлось учиться быть практичной. — Мег подергала пуговицу, затем, видно, решила, что та держится надежно. — Раньше я была мечтательной, романтичной. И вечно попадала в переделки. Я всегда была в неладах с папой.

Пока Росс наблюдал, Мег на мгновение положила рубашку, растопырила пальцы правой руки, держа ладонь вверх, будто заметила то, чего там не было. Она вздрогнула и снова занялась шитьем.

— Но вы ведь вышли замуж по настоящей любви? Наверное, за возлюбленного детства.

«Как очаровательно. Как это романтично».

— Да. — Мег согласно кивнула. Она не оторвала взгляда от шитья и, похоже, не уловила насмешки в его голосе. — Я сбежала с возлюбленным. Белла помогла мне, что с ее стороны было смелым поступком. — Видно, Мег нашла нитку, которую искала, и, прищурив глаза, стала осторожно вдевать ее в ушко иголки. — Уверена, папа так и не догадался, что она способна пойти на столь ужасный шаг. Думаю, Беллу не наказали. Надеюсь на это.

— Наказали за это? Ваш отец очень строг?

— О да. Но розги чаще всего получала я. Белла была сообразительна и не раздражала его, а Лина слишком робка. Я не сомневалась, что жизнь моих сестер станет намного надеж… спокойнее, если некому будет гневить папу. Именно это обстоятельство побудило меня бежать.

Мег чуть не сказала — надежнее. И этот тиран порол ее? Юную девушку? Конечно, он имел на это право. По закону. Отец — повелитель в глазах домочадцев. Росс еще хорошо помнил, как по нему больно прохаживался кнут, если обнаруживались его прегрешения. Мальчиков наказывали всегда, и Росс не затаил за это злобу на отца. Ему стало не по себе при мысли, что эта нежная кожа и изящное тело познало, что такое розги. Что это за мужчина, который бьет женщину? Девушку?

— А сейчас они все устроились? Вышли замуж, покинули отчий дом?

— Не знаю. Я часто писала им, но так и не получила ответа. Наверное, отец перехватывал мои письма.

— Но вы ведь поедете к ним, когда мы сойдем на берег?

— Я… Ой! — Мег выронила иголку и начала сосать большой палец. — Да. Но я ни за что не переступлю порог дома викария, не стану умолять принять меня обратно.

Ее голос зазвучал жестко, чего Росс не слышал раньше, даже когда она сердилась на него. Пристальнее взглянув в лицо Мег, он лишь заметил, что она с сосредоточенным видом пришивает на прежнее место оторванный кусок каймы.

— Почему бы не воспользоваться услугами надежного человека, например сыщика, чтобы тот все разузнал? — спросил Росс. — Тогда вы сможете спокойно решить, стоит ли вообще туда ехать.

Мег сложила рубашку к остальным вещам и покачала головой:

— Нет. Я хочу поехать туда сама, и немедленно.

— Однако ваши родственники, они ведь помогут вам?

Росс поймал себя на том, что явно негодует из-за того, что Мег предоставлена сама себе. Но это просто смешно. Мег ведь независимая взрослая женщина, и его не касается то, что она намеревается делать.

— Я сбежала с возлюбленным, — просто ответила Мег, хотя ее глаза потемнели от переживаний, которые невозможно выразить словами. — Меня обвинили в том, что я сбила Джеймса с правильного пути.

Росс был явно озадачен. Он давно не был в Англии, но то обстоятельство, что Мег, дочь вивария, вышла замуж, должно было непременно замять скандал, связанный с ее бегством из дома.

— Когда я написала родителям мужа о том, что случилось, они дали мне недвусмысленный ответ, — продолжила Мег, пожав плечами. — Я даже не смогла принести им внука. Теперь, конечно, в глазах общества я нарушила все приличия, хотя так и не понимаю, что больше всего оскорбило других женщин полка — то, что я разделила палатку с доктором Фергюсоном, или то, что я пачкала руки, ухаживая за ранеными. Нет, я должна начать новую жизнь.

День тянулся медленно. Было трудно смириться с бездельем, относительной тишиной на корабле после суматохи лагерной жизни и, возможно, больше всего с отсутствием обязанностей, которые определяли, на чем следует сосредоточиться прямо сейчас, что придавало жизни какую-то целесообразность. Пока Росс сидел без дела, ему оставалось лишь думать о ставшей ему чужой Англии, неизбежных обязанностях и воспоминаниях, с которыми предстояло жить.

Мег, видно, нашла чем заняться, хотя думала, что скудные запасы их одежды не обеспечат ее работой еще на день. Она то уходила, то приходила, предусмотрительно оставляя его всякий раз одного на час. Что бы Мег ни говорила, завтра ему придется подняться с койки и оставить ее одну. Не так-то просто скромно укрыться за этой ширмой. Но Мег ни разу не пожаловалась ни на тесноту, ни на мрачную каюту, ни на противный запах трюмной воды. Ни на угрюмое настроение Росса.

Мег вернулась ближе к вечеру и сообщила, что море стало неспокойным. Росс это почувствовал по качке корабля и скрипу, который доносился со всех сторон.

— Однако солнце светит и, очевидно, мы быстро продвигаемся к цели. — Мег занималась последней из его жалких рубашек. — Вот так. — Она встряхнула рубашку, критически взглянула на нее и свернула. — У вас теперь пять рубашек, смотрятся вполне прилично. Я их положу на прежнее место, а затем посмотрю, что можно сделать с вашим мундиром. Он уже высох.