– Джим.

– Новенький в городе, Джим?

Я кивнул.

– Я так и подумала. – Улыбка Лоры стала игривой, и официантка наклонилась ближе. – Тебе не составить компанию? Я умею встречать гостей.

Что она предлагала, было ясно как день. И у меня не было причин отказываться, вот только Бунс-Милл был куда меньше Ричмонда. Я нечасто водил женщин домой, но когда это делал, то встречался с каждой только на одну ночь. С минимальным словесным взаимодействием.

«Мне все равно, заикаешься ли ты, – прошептала Тея мне на ухо. – Я просто хочу, чтобы ты продолжал со мной говорить».

– Нет, спасибо, – сказал я. – У меня все в порядке.

Она надулась.

– Уверен? Этот город такой маленький и…

– Мне еще пива, пожалуйста. – Я поднял свою бутылку.

Смущение мелькнуло на ее лице, но она быстро замаскировала его сердитым взглядом.

– Конечно.

Лора потопала прочь, виляя своей идеальной задницей, а я смотрел ей вслед и мысленно проклинал себя. Маленький город или нет, у меня давно не было женщины.

И какого хрена я вспомнил о Тее Хьюз? Ее память полетела на хрен. Она не способна ни на что, даже на дружбу.

«Ее мозг сломан. Оставь бедняжку в покое».

Но она не оставит в покое меня.

Лора грохнула мне на стол новое пиво и ушла. В моем жалком воображении Тея сидела рядом со мной и слушала музыку, покачиваясь на своем месте.

– Музыка – это жизнь, – сказала она, беря меня за руку. Ее голубые глаза сияли узнаванием.

Моя жизнь представляла собой череду часов, которые я перетерпел, а не прожил. Мой свет тусклый и неясный. Но я мог бы позаботиться о Тее Хьюз. Это мне по силам.

Я оставил Лоре щедрые чаевые и поехал обратно домой лишь слегка навеселе. Рано лег и убедился, что завел будильник.

Мне предстояла работа.

* * *

На следующее утро в столовой Тея оторвала взгляд от завтрака с яйцами и тостами, когда я помог мистеру Уэббу сесть за столик рядом с ней.

– Доброе утро, – сказала она, щурясь на мой бейдж. – Джим.

– Доброе утро.

– Сколько уже прошло?

Анна Саттон, старшая медсестра, присоединилась к нам и поставила перед Теей чашку апельсинового сока. Женщина за пятьдесят, темные волосы всегда аккуратно подстрижены.

– Ты можешь ответить, – проинструктировала она меня, как учитель начальной школы.

– Два года, – сказал я. – Прошло два года, мисс Хьюз.

– Два года, – повторила Тея. – Боже, так долго. Но я сейчас вернулась, и врачи скажут мне, что со мной не так.

– Непременно, – заверила Анна с ободряющей улыбкой.

– Я Тея, – сказала она, протягивая руку и представляясь мне в пятый раз.

«Хватит считать».

– Приятно с вами познакомиться, – сказал я, и слова прозвучали так чертовски неправильно.

Тея посмотрела на свою еду.

– Я никогда раньше не ела яичницу-болтунью. Правда?

– Нет, мисс Хьюз, – сказала Анна. – Вы ее любите.

Тея поморщилась, размышляя, насколько правдиво это утверждение, и наконец пожала плечами. Она улыбнулась мне.

– Ты нависаешь, Джим. Садись и поешь яичницу с нами.

Анна изогнула бровь, молча передавая, что верный только один ответ.

– Я должен вернуться к работе, – сказал я.

– Облом, – скисла Тея. – Где ты работаешь?

Я посмотрел на Анну. Она покачала головой. Слово «здесь» было запрещено.

– Я санитар.

Если бы Бог надо мной сжалился, Тея бы надменно сморщила нос, и я бы смог перестать так сильно ее любить. Но нет, она сверкнула этой своей улыбкой.

– Круто. Мы еще увидимся?

– Д-да. Конечно.

«Снова и опять как впервые».

* * *

«Снова» произошло тем же днем, в комнате отдыха. Тея сгорбилась над рисунком, раскидав маркеры по всему столу и сжимая в руке шариковую ручку. Наверняка опять пишет свои цепочки. Я подметал пол и не поднимал глаз.

– Черт. – Тея сильно тряхнула ручкой, положила ее обратно на бумагу и нахмурилась. Встряхнула еще раз – а затем резко замерла. Перезагрузка. Ее рука задрожала, и она огляделась вокруг.

У нас, как обычно, не хватало персонала. Только дежурная медсестра на посту. Я должен был что-то сделать, прежде чем Тею охватит паника. Я положил метлу и подошел. Чуть не спросил, все ли с ней в порядке, но успел себя остановить.

– Привет, – выскочило вместо этого.

– Привет, – с облегчением сказала она. – Сколько уже прошло?

– Два года, мисс Хьюз.

Она глубоко вздохнула, и дрожащая улыбка коснулась ее губ.

– Долго меня не было, но врачи скажут, что со мной не так. – Ее глаза нашли мою табличку с именем. – Джим? Я Тея Хьюз.

«Шесть, – подумал я. – Прекрати это».

– В твоей ручке закончились чернила? – спросил я, перенаправляя внимание, как учил Алонзо.

Тея нахмурилась и попыталась что-то написать. Ручка царапала лист рядом с пирамидой из слов, но ничего не выходило.

– Как ты узнал?

– Я достану тебе новую.

Я подошел к кладовке и открыл дверь. Внутри я дернул цепь, и зажглась лампочка, освещая стойки с головоломками, настольными играми, журналами и старыми книгами. Я нашел пачки бумаги, коробки с шариковыми ручками и маркеры. Все художественные принадлежности, которые имелись у Теи.

– Это оно? Ручки и бумага?

Внезапно по задней стенке шкафа промчалась крыса. Присев, я обнаружил в гипсокартоне трещину, сквозь которую пробивался дневной свет. Я сделал мысленную заметку сказать об этом Алонзо, затем вытряхнул из коробки шариковую ручку и поспешил обратно к Тее. Она все еще пыталась что-то написать пустой ручкой.

– Вот, пожалуйста, – сказал я.

– Спасибо, Джим, – поблагодарила она, взяв новую ручку. – Вы чудо.

С амнезией или нет, Тея дружелюбно принимала всех, кого встречала. Такая жизнерадостная. Я бы поспорил на хорошие деньги, что в школе она была невероятно популярной. Красивая, талантливая девушка, которую просто не получается не любить.

– Джим?

– Д-да?

– Ты пялишься. – Она кокетливо похлопала ресницами. – О чем ты думаешь?

– О тебе. – Что-то в ее прямоте требовало взамен правды. – Я думал, была ли ты такой же хорошей художницей в старшей школе.

– Я была египтологом, – сказала она, кивнув на свой рисунок.