Тот увидев меня, отбросив собранный букет в сторону, мгновенно расплылся в масляной улыбке, и на ходу начав снимать китель, чуть ли не бегом направился ко мне. Только тут он заметил в моей руке направленный на него зрачок револьвера. Половой гигант тормозит, рука тянется снять с плеча ремень винтовки, а её и нету. В кабине осталась. Тут выходят девушки и пилот и наш летун сходу стреляет немцу в башку.

— Дятел ты Кузя, а не вояка! — обругала я его. — Ну кто тебя просил соваться? Вот теперь сам его в кузов и затаскивай. Тут его оставлять никак нельзя! Не можешь? Значит опять за вас мужиков всю работу нам бабам делать? И откуда вы такие резкие, но глупые берётесь? Последний чукча с Камчатки и тот умнее вас будет. Неудивительно, что нашу армию бьют.

— Это ещё почему я дятел? — возмутился Кузя.

— Почему я тебе потом объясню, сейчас некогда. Ты лучше помоги нам этого победителя страны советов, в кузов поднять. Блин. И форму теперь отстирывать придётся. Один глупый поступок и на те вам, за так кучу проблем. Катя садись за руль, Ира ты в кузов лезь, а наш Икар что бы ему лопнуть, в кабине пусть едет. И давайте короче, отъедьте за поворот, там свороток есть, и подождите меня. По-тихому с тыла к базе подъедем. Я сейчас следы замету и догоню вас. А вы в кузове просто так не сидите, а с немца форму снимайте, пока вроде чистая. Я там овраг видела, в него тело и сбросим.

Я быстро соорудила веник подлиннее и с обочины стараясь не оставлять на грунтовке следов заровняла след шин. И уже после прошлась метров тридцать по ответвлению, ведущему к нам. Вроде бы порядок. Проезжающие мимо не должны обратить внимание. А теперь ноги, уносите мою попу.

Колупающийся в моторе грузовика Пётр, у видев нас на новом трофее, да ещё и с пополнением в виде лётчика, только сморщился. Вдолбленные в него шаблоны устава на поведение солдата, действия этих трёх девушек, напрочь рушили его мировоззрение. Слишком сильно в нём сидело понятие, что любой военнослужащий, оторвавшись от своих, просто обязан стараться вернуться в часть, чтобы воевать в едином строю. А эти проныры женского полу, про такое просто не задумываются и у них получается громить врага даже тут, где враг везде. Причем, получается у них это дело весьма и весьма эффективно. Уже в который раз в его душе появилось сомнение в необходимости ухода. Да и про работу особых отделов на передовой Майя не преувеличила. А что если остаться и помочь им в их мщении? Земля же будет гореть под ногами оккупантов. Вот и выходит кругом права эта девушка. Наносить ущерб снабжению немецких армий весьма нужная задача. Главное мы сами будем решать, как и что им делать, без дурацких приказов командиров сидящих штабах, далеко от передовой. Надо с сыном поговорить.

За ужином, после того как наши лекарки лётчика осмотрели и нормально перевязали, он решил наехать на меня. Мол почему я приняла его решение убить врага, за глупость.

— Почему за глупость приняла? А ты парень сейчас не в небе и даже не в окопе. У партизанских действий своя специфика, схожая с действиями разведки и диверсантов. Правило первое — стараться никогда лишний раз не шуметь. Правило второе — стараться не оставлять никаких следов. Тихо пришли, тихо сделали своё дело и так же тихо ушли. И вообще не было нас тут. Немцы конечно же понимают, раз груз не прибыл в нужное место, то явно что-то случилось. Но! Плечо перевозки оно длинное и не в десяток, а порой за сотню км бывает. И где сей грузовик исчез, фиг его знает. На прочёсывание же лесов в поисках таких вот пропавших одиночек нужна не одна дивизия. В тылу лишних зольдатиков нет, полицаи малочисленны, и убивать могут только безоружных, а с фронта снимать столько войск никто не даст. И пока немцы толком о нас ничего не знают надо успевать отщипывать от всего идущего на фронт. Одна мышка съест капельку, сотня погрызёт и испортит целый амбар. И про то что ты немца грохнул, вот тебе старый анекдот в тему.

— Анекдот?

— Ага. Однажды чукча и геолог пошли с тундру на медведя охотиться. Чукча нашел берлогу, сунул туда палку, поворошил хорошенько. Из берлоги выбрался разъяренный медведь и ринулся на них. Бегут от него охотники изо всех сил, медведь за ними, и не отстаёт. Вдруг геолог вспоминает: "Блин. У меня же ружье есть!" — останавливается, снимает его с плеча и стреляет в медведя. Наповал. Чукча подходит к нему и говорит: — Ты белый человек хороший охотник, но очень глупый, однако! Это ж сколько нам из-за тебя теперь медведя на себе до деревни тащить придется!

Сидящие рассмеялись. Алексей похлопал Кузьму по плечу. — А ведь в точку Майя сказала. Думать нам всем надо прежде чем что-то делать. Да. Девочки нас подлечат, потом все к фронту двинем, воевать по серьёзному.

— По серьёзному? — не утерпев вскинулась Катерина. — Ну-ка скажи, почему вас, красных соколов, которых долго учили, кормили, одевали, как одноразовую прихватку для горячей сковороды использовали? В бой без парашютов, на смерть послали? Что у вас там на аэродромах, лётчики чтобы полетать в очередях толпой стоят?

Кузьма нахмурился, но ответил прямо. — Не стоят, ещё в первый день многие наши аэродромы разбомбили, самолёты, склады и главное казармы тоже, лётный состав … многих побили. Многие из наших тоже в окружении оказались, не все смогли вовремя уйти. Нам же всегда говорили, что нас обязательно будут охранять истребители, но на деле чаще мы летали без прикрытия. Дня не проходило без потерь. Ночью в штаб полка пришёл приказ об общей проверке укладки парашютов. В бою, выпрыгнул какой-то комиссар полка когда того сбили, ну и разбился. Не раскрылся толком парашют. Приказ надо выполнять, ну и сдали мы их на проверку и пере укладку. А через пол часа приказ, срочно нанести удар по такой-то станции. Там эшелон с танками подъехал. А полковник на комполка орёт, мол вредительство, саботаж, за неисполнение и трусость под трибунал. И тут вперёд вылез наш местный особист, в грудь себя ударил и как с трибуны заверил того, что мы верны долгу и несмотря ни на что готовы выполнить приказ. Советские лётчики смерти за родину не боятся. Жаль что он сам не пилот. Ну и сколько у нас