Щедрые условия, надо признать. Впрочем, объяснения такой щедрости одно — заводам позарез нужны рабочие руки. Ибо вкалывать на производстве даже при таком «шоколадном» режиме далеко не каждый согласен. Кто-то отвык, кто-то нашел иное занятие, кто-то погиб, другие в армии. Труд женщин здесь используют только в определенных производствах — швейные, ткацкие артели, больницы и лазареты, детские сады, школы. К станку их не ставят и за баранку трактора и грузовика не сажают. Берегут.

— Да, это здорово! — восхитился я. — Утром на биржу побегу. Выберу подходящее. Чтобы денег побольше платили! Надоело в нищете жить.

Это замечание вызвало смех. На меня смотрели с интересом и снисхождением. Видимо, подобные стремления высказывались многими новичками.

— На какие-то особые богатства не рассчитывай, — предупредил Николай. — Даже токари и слесари пятых и шестых разрядов получают около двухсот пятидесяти рублей. Вполне прилично. Хватает и на продукты, и на одежду… На себя и на семью. Но ничего лишнего он позволить не может. Машину, например… Даже инженеры не скоро машину купят. Хотя имеют и по три с половиной сотни.

— Машину сейчас мало кто имеет, — вставил Никита. — Бензин — дефицит. Дизельное топливо и газ — дефицит, хотя и меньший. Да и личные авто могут забрать для армии. Хотя и заплатят по реальной стоимости.

— Чтобы денег заработать, надо на границу ехать, — прогудел здоровенный мужик с могучими плечами и какой-то нереально-объемной шеей.

Это был Данила — бригадир смены кузнечного цеха. Рост под два метра, силища необычайная. И при этом невероятно спокойный характер. Хотя, как успел шепнуть Никита, этот гигант во время уличных боев в городе успел повоевать. И пришиб какого-то гада голой рукой. У того голова ушла в плечи.

— Там сейчас платят хорошо, — продолжил Данила. — Даже простым рабочим. По триста — триста двадцать рублей. А со специальностью — и по четыре сотни.

— Ну да! — воскликнул его приятель — тщедушный парень с заросшей щетиной физиономией. — Платят! Да там легче пулю схватить, чем свои деньги получить. Это же верное самоубийство — лезть на границу!

— Зато деньги! — почему-то вздохнул Никита.

— Приманка. Для тех, у кого в голове ветер, а в кармане пусто.

— Или для тех, за кем кровь, — негромко сказал Николай. — На границу бегут и от полиции.

— Я видел списки вакансий в Самаке, — пробасил Данила. — Целая простыня. В три слоя. Проще сказать, кто там не нужен. Остальных с руками оторвут, даже если пентюх и неуч.

Я насторожился. Самак! Уж теплее… Что еще знают об этом городе?

— Самак — это где-то на юге, да? — будто бы мимоходом спросил я.

— Да. Сто девяносто километров. Его недавно освободили. Но туда соваться опасно. Слишком часто банды из каганата снуют. Вон сегодня передали — напали на поселок, вырезали всех и дома подожгли. Когда солдаты приехали — одни головешки остались.

Это новость! Я и не знал, не успел проследить за радиопередачами из-за последних событий.

— И что, всех берут? — делая удивленный вид, поинтересовался я.

— Всех. И зачастую документов не спрашивают. — Никита покрутил головой, словно осуждая легкомыслие властей Самака. — Конечно, у них есть ориентировки на более-менее известных бандитов. Но всякая мелочь может проскочить.

— Всяка мелочь под пули не полезет, — рассудительно сказал Данила.

— Если только не хочет на ту сторону перейти.

— Для этого на биржу приходить не обязательно.

Рабочие увлеклись темой, обсуждая и нехватку людей, и количество вакансий, и оплату труда, и проблему бандитизма. Вспоминали, приводили примеры, спорили, доказывали…

Я вертел головой, слушая всех сразу, вычленяя нужное и важное. И внутренне ликовал. Мой план вполне осуществим. И даже документы не нужны. Правда, какая-то легенда все же должна быть. Но это уже мелочи…

Часы показывали половину двенадцатого ночи. Людей я баре стало гораздо меньше. Все спешили по домам. Завтра утром опять на работу, надо отдохнуть. Наша компания тоже расходилась. Я напоследок выяснил адрес ближайшего общежития, где можно было переночевать. Потом пожал руки рабочим, выслушал последние наставления и пообещал, если вдруг выберу место здесь, в Тарсате, обязательно найти их.

Улицы тоже опустели. Фонари теперь горели не все, а через один, и все равно света было достаточно, чтобы разглядеть и дорогу, и редкие машины и людей.

«Что ж, — подумал я, — часть дела сделана. Информация получена. В Самак приеду вполне легально, да еще с направлением от местных кадровиков. Но это не все. Теперь бы получить сведения о местном криминалитете. Так сказать, об изнанке жизни. Бар «Катарина» для этих целей не подходит. Нужно другое место…»

И оно есть.

— «Бездна», — рассказывал о нем Никита. — Перекресток Кутеповской и Барминной. Вполне приличное заведение, но после двенадцати туда любит наведываться всякая шантрапа. В основном не местные.

— А полиция куда смотрит?

— Что полиция?.. Эти парни не дураки — с собой ничего такого не носят. Только оружие. Но оно разрешено.

— Смотри, — вставил Николай. — Это публика гнилая. Могут и нож в бок сунуть, и по башке дать. А если почуют, что за ними хвост полиции, — начнут стрелять. Они хоть и мирно себя ведут, но лучше с ними не связываться.

Не связываться!.. Хороший совет. Но в том-то и дело, что просто необходимо связаться с «шантрапой». Ибо только они смогут рассказать то, о чем не знают рабочие.

О «деловых» людях на границе и около нее. О возможных связях с каганатом. О тайных путях и «дырах» на границе. И тех, кто может владеть такой информацией.

Подобные сведения просто необходимы для того, кто не исключает тайный переход границы и появление в каганате. То есть — я.

Перекресток, где располагалась «Бездна», был более оживлен, чем другие улицы. И освещен лучше. Кутеповская — почти центр города. Неподалеку мэрия, полицейское управление, штаб гарнизонной части. Плюс офисы и штабы некоторых гражданских и военных организаций. Поэтому и людей больше, и освещение сильнее…

На первый взгляд, место для увеселительного заведения с сомнительным контингентом выбрано неудачно — под носом у полиции и армии. Но на самом деле как раз из-за обилия всевозможных офисов и штабов полиция проявляла минимум активности. Кто рискнет устраивать беспорядки или как-то иначе нарушать общественный порядок?

Сбавив шаг, я прошел мимо бара по другой стороне улицы, внимательно рассматривая вход в «Бездну», сам перекресток и обстановку на нем. Ничего особенного. Проскочил автобус с затемненными окнами, следом грузовик. Мимо прошли с десяток человек, все мужчины. Двое завернули в бар. Через несколько секунд оттуда вышли пятеро мужчин среднего возраста. Одежда обычная — брюки, рубашки, легкие куртки или безрукавки. Яркое освещение позволяло разглядеть мелкие детали одежды и лица людей. Ничего особенного — люди как люди…