глаза и втягивает в себя запахи. А я не могу оторвать от нее взгляда.

— Пахнет потрясающе.

Ее шепот притягивает мой взгляд к ее губам, подбородку, шее. Она выглядит потрясающе.

— Уверен, на вкус это будет еще лучше.

О, ешь уже. Сосредоточься на еде. Не на ней.

Но это сложно, особенно учитывая то, что она не прикоснулась ни к одному блюду.

— Ты не голодна?

— Нет, просто…

— Что?

Она облизывает губы и прикусывает нижнюю губу. Ох, пусть бы она перестала так делать.

— Я знаю, ты не захочешь слушать, Эдвард, но я все равно скажу. — Она нервно заправляет прядь волос за ухо. — Ты хочешь оставить прошлое в прошлом, это понятно, но я не могу оставить прошлое, пока не скажу тебе о том, как сожалею.

Я держу в руках бокал вина, но не могу сделать ни глотка. Вообще ничего не могу делать, кроме как смотреть в ее глаза и понимать, что она говорит серьезно. Хотя уже слишком поздно.

— Мне так жаль, что я ушла, не попрощавшись.

— Я учился в университете. — Я пытаюсь не выдать голосом эмоции. — Ты вряд ли могла заскочить.

По крайней мере, так я убеждал себя тогда.

Но она ведь могла позвонить, написать или прислать открытку, как присылала бабушке.

— Мне очень и очень жаль.

Я слышу ее слова, она говорит искренне. Но меня переполняет едва сдерживаемый гнев.

— К чему эти извинения? Мои родители часто приходили и уходили, не прощаясь и даже не здороваясь. Почему меня должно обижать то, что ты поступила так же?

Она бледнеет и едва слышно вздыхает.

— Я не… Я не…

— Ты не думала, что это одно и то же?

— Эдвард…

Она облизывает губы и протягивает ко мне руку, ее пальцы дрожат. Я игнорирую руку, игнорирую ее страдальческий взгляд.

— Наверное, это даже не приходило тебе в голову. Непонятно, что хуже-то, что ты хорошо меня знала, знала о моих напряженных, вернее, отчужденных отношениях с родителями. И тем не менее ушла, даже не подумав об этом.

Она широко распахивает глаза, явно испытывая шок.

— Просто оставь это, Саммер.

— Но я… Боже, Эдвард, мне так жаль. Я бы никогда… Я не такая, как твои родители.

— Скажу честно, я ожидал от тебя другого и был настолько глуп, что позволил…

Нет, стоп. Нельзя говорить об этом.

— Но ты права, не стоит ворошить прошлое. Прошлое есть прошлое.

— Ты не понимаешь, Эдвард, я не могла попрощаться с тобой. Не потому, что не хотела или мне было все равно, просто не могла. Никогда не умела прощаться. А прощаться с тобой тогда…

Она замолкает. На долю секунды я вижу проблеск той девушки, которой она была. Уверенная и беззаботная на первый взгляд. Сломленная и напуганная в глубине души.

— Я просто не могла этого сделать.

Я крепко сжимаю челюсть, хотя хочется кричать. Спросить, почему нет? Но я не тот двадцатидвухлетний парень, отчаянно нуждающийся в ответах. Я прошел через это. И обсуждение еще больше все запутает.

— Извинения приняты.

Она пристально смотрит на меня:

— На самом деле? Ты выглядишь…

— Я человек слова. Если сказал, значит, так оно и есть.

Она кивает, но, видно, сомневается. Я и сам сомневаюсь. Но очень хочу принять ее извинения. И больше не думать об этом.

— Я не… Я просто никогда даже не думала о твоих родителях. Как мой уход мог… Я думала лишь о собственных чувствах.

— Хватит, Саммер. — Ее сочувствие разрывает меня на части. — Лучше ешь, пока все не остыло.

Она не двигается.

— Послушай, ты извинилась. Мы закрыли тему. А теперь ешь. Пожалуйста.

Она неуверенно улыбается мне, явно желая поверить так же сильно, как и я сам.

— Да, босс.

Мое сердце пропускает удар. Она называла меня так, когда мы были друзьями. Мы оба не хотели уступать друг другу и любили покомандовать, отсюда и дерзкая фраза. Как жаль, что мы все это потеряли.

— Как бы то ни было, Эдвард, я очень сожалею. И хочешь верь, хочешь нет, я благодарна Кэтрин. Нет, не из-за наследства, — быстро уточняет она. — Я знаю, что не заслуживаю его.

Я тихо вздыхаю. Нет, не заслуживает. Все эти годы она вела себя так, будто ей нравится идти по жизни одиночкой. А я был убежден в обратном. И разве бабушка в своем письме не говорила о том же самом? Что в глубине души Саммер действительно хочет иметь дом. Где-нибудь, где она будет чувствовать себя в безопасности. И любимой.

— Я благодарна ей за то, что она свела нас вместе, Эдвард. И рада видеть тебя снова.

Ее слова вызывают боль в груди. Она и правда имеет в виду то, что говорит.

— Не волнуйся, я не ожидаю, что ты почувствуешь то же самое, — успокаивает она, спеша заполнить паузу. — Я просто должна была сказать тебе это, прежде чем смогу даже подумать о том, чтобы наслаждаться ужином.

Наконец, она берет приборы, давая понять, что извинилась. А я не могу справиться с хаосом, который она подняла. Надо бы что-то сказать. Хоть что-то. Но нет слов, чтобы передать то, что я ощущаю. Я даже не понимаю, какие именно испытываю чувства.

Следую ее примеру и тоже начинаю есть. Но не чувствую вкуса еды. Я сосредотачиваюсь на том, что действительно знаю: на намерении бабушки дать Саммер приют после стольких лет путешествий.

Со мной ведь то же самое. Я жил то там, то здесь. Нигде не пускал корни. Но однажды остановился, нутром ощущая, что мне нужно другое. И мне повезло остановиться.

А сейчас…

Что я хочу? Чего хочет она?

Действительно ли наши жизни нуждаются в новом повороте? Права ли бабушка?

— Где ты была последние двадцать лет?

Она пожимает плечами:

— Легче сказать, где меня не было.

— Всегда в движении?

— Всегда.

— И где, по-твоему, находится дом? Если бы пришлось выбирать?

Она наклоняет голову, на мгновение задумывается.

— Дом? Как там поется в любимой песне бабушки? Где бы я ни положил свою шляпу — это мой дом.

Я улыбаюсь, она улыбается в ответ. Я представляю, как она переезжает из страны в страну, переживая одно приключение за другим.

— Наверное, ты была счастлива, живя таким образом?

— Я не люблю пускать корни. Начинаю злиться, если слишком долго нахожусь на одном месте.

— Именно это произошло много лет назад? Ты разозлилась?

Слова вырвались сами собой, я даже не успел подумать. Проклятый язык!

— Все несколько сложнее. Все не так.

Из-за этого прошлого я ее понимаю. А что сейчас? Как