Теперь этой дурехе отрубят голову… Поделом, не садись на чужое место! И все же ей жаль кузину… Елизавета так и сказала Кэт, коротавшей время с ней рядом.

– Ваше Высочество, если бы не сэр Уильям, они бы Вас не пожалели!

– Про сэра Уильяма забудь! Мало ли что еще случится в нашей жизни. Если он сам не пожелал подписываться, значит, чего-то опасается.

– Уже забыла, – согласилась Кэт. – Если мне кого и жаль во всей этой заварухе, так это вас и еще красавчика Роберта Дадли…

– Ты думаешь, он не виноват? – в глазах Елизаветы мелькнула надежда.

– Конечно, виноват! Не мог же он стоять в стороне, когда брат садился на трон! Но все равно жаль… Отрубят такую красивую голову…

– Ты думаешь, отрубят?

– Ну не сожгут же!

– Господь с тобой! – перекрестилась Елизавета.

Они не подозревали, что довольно скоро Елизавете придется встретиться с Робертом Дадли при весьма неприятных обстоятельствах…

Королевой Англии стала Мария Тюдор, ярая католичка, мечтающая вернуть страну в лоно римской церкви. Ей досталось весьма незавидное наследство – разоренная смутами и неурожаями страна, недовольный народ, надежды которого следовало немедленно оправдать, полный Тауэр преступников очень высокого ранга, казни которых ожидали ее сторонники, и отсутствие мужа, на которого новая королева могла опереться. Мария Тюдор была немолода, если не сказать больше, не слишком красива и неискушенна в искусстве нравиться мужчинам. Жениться на такой можно было только ради короны.

Но как раз этого – вручения кому-либо власти над страной – Мария желала меньше всего. Нет, она очень хотела замуж, хотела родить сына – будущего короля Англии, но для этого муж должен быть равным по статусу, а не как у глупышки Джейн сын герцога! Равные по положению были только на континенте, но среди них ни единого равного по возрасту! А ведь время не терпело, Мария подходила к сорокалетнему рубежу, и затянувшееся девичество грозило оставить Англию вообще без наследника.

Едва вступив на престол, королева сразу озаботилась собственным замужеством.

Это на некоторое время отвлекло внимание королевы от сестры, и Елизавета получила передышку. Но ко двору ее все равно позвали, причем без возможности отказаться.

Вот уж чего Елизавете хотелось меньше всего, так это становиться первой леди при дворе своей сестрицы Марии! Она была таковой у брата, пока тот вдруг не решил отказаться от чести родства с ней, и уже тогда с тоской наблюдала, как блестящий двор короля Генриха превращается в свое жалкое подобие. А что будет у Марии? Эта святоша, пожалуй, запретит и танцы, с нее станется. Мария сама не любит предаваться веселью и других не станет поощрять.

Но ехать пришлось, а перед тем пришлось и пересмотреть свой гардероб. Со вздохом Елизавета откладывала в сторону самые яркие и необычные наряды, слишком открытые и вольные. Кэт и Парри прикидывали, что можно изменить, чтобы они стали чуть скромнее.

– Когда стану королевой, у меня не будет ни унылых нарядов, ни запретов на веселье!

Прислушавшись к ворчанию Бесс, Кэт и Парри переглянулись, неужели она до сих пор мечтает стать королевой?! Уж конечно, Мария Тюдор поспешит выйти замуж и родить ребенка, может, не одного. Даже если этого не случится, то все равно королева обладает довольно крепким здоровьем, это не король Эдуард, которого с детства мучили кашель и боли в груди…

– Мечтаете стать королевой, Ваше Высочество?

Елизавета, разглядывая на вытянутых руках бледно-зеленое, почти белое платье, богато расшитое маленькими жемчужинками, вздохнула:

– Да нет… нет!

Платье полетело в сторону, и было непонятно, к чему относилось это «нет», к мечтам или к наряду.

Если у Елизаветы и были мечты о престоле, то при дворе Марии Тюдор они напрочь рассеялись.

Ехавшая короноваться Мария пожелала, чтобы Елизавета была в ее свите. Ничего удивительного, так полагалось по дворцовому этикету, если бы старшая сестра всячески не подчеркивала ущербность младшей. При любой возможности Мария норовила напомнить, что Анна Болейн, скорее всего, родила дочь от придворного музыкантишки, а не от короля Генриха. Елизавета злилась: к чему тогда приближать ее ко двору?! Это было особым способом унижения – держать при себе и постоянно напоминать об ущербности происхождения. Одного взгляда на младшую из сестер было достаточно, чтобы понять, что она дочь Генриха: те же мочки ушей, почти сросшиеся со щеками, тот же чуть с горбинкой нос, губы, нижняя более пухлая, чем верхняя… но, главное, нрав! Елизавета куда больше походила характером на отца, чем Мария, повторившая свою мать.

Но какое все это имело значение, если она всего лишь леди Елизавета и ехала позади вступающей на престол Марии в ее свите?

Мария очень постаралась, чтобы въезд в Лондон выглядел весьма эффектно. Любившая, как все испанцы, яркие красные цвета, она и теперь была одета в пурпурный бархатный костюм с немыслимым количеством жемчужин и драгоценных камней на обшлагах, лифе, головном уборе и особенно длиннющем шлейфе, который, перекинув через плечо, вез за новой королевой сэр Энтони Броун.

У Елизаветы в тот августовский день свело скулы от вынужденной улыбки, но своих мыслей она никому не выдала. Не скажешь же герцогине Норфолк или маркизе Эксетер, ехавшим рядом, что такое обилие драгоценностей лишь подчеркивает отнюдь не юный возраст королевы… Завидовала ли младшая сестра старшей? Об этом никто не знал, Елизавета своих чувств не показывала. Возможно, назови Мария в первый же день своего нового положения Елизавету сестрой, между ними сложились бы прекрасные отношения. Но Мария Тюдор пожелала полного триумфа, а потому дочь «шлюхи Анны Болейн» должна сопровождать ее лишь как досадное недоразумение, оставленное любвеобильным отцом.

Елизавета смотрела на сияющую, раскрасневшуюся от возбуждения Марию и пыталась понять, что не так. Нет, королева, безусловно, хороша, но она не была краше всех! Платье Марии старательно прятало все ее женские прелести. Почему? Хочет казаться скромницей? Нет, пожалуй, просто нечего показывать! – вдруг осознала Елизавета. Оглянувшись на близких к королеве дам, девушка мысленно злорадно ухмыльнулась, этим страдали и они тоже. Значит, чтобы вечером выглядеть более эффектно, чем Мария, достаточно просто продемонстрировать свою нежную кожу на шее вместо дряблой у сестры, и оттенить цвет лица, чего королева себе позволить не может, чтобы не подчеркнуть появившиеся морщинки. Это не так уж сложно, Елизавете есть что показать. И пусть остальные святоши вырядятся в блеклое и скучное, чтобы не затмить королеву, Елизавета Тюдор, дочь короля Генриха, позволит себе что-нибудь потрясающее!

– Ну-ка, покажите платье, приготовленное для вечернего приема!

– Ваше Высочество, одеваться еще рано, вы успеете отдохнуть. Потом Джейн вас причешет, и мы оденемся. Все дамы пока отдыхают.

– Кэт, мне плевать на то, что делают дамы. Покажи платье.