Мэдди дала нам пригласительные за сцену, и мы с Ритой нетерпеливо ждали, когда можно будет побывать в настоящей театральной уборной. Подруга делила гримерку с актрисой второго плана, которая играла Молсер. Пока мы обходили зал и сцену, направляясь к кулисам, нами владело чувство, что мы привилегированные особы. Нас пропустили и показали нужную комнату.

Дверь гримерной, залитой ярким светом, была распахнута. «Молсер», уже заслуженная актриса, снимала остатки грима. Она успела переодеться, и рядом стояла сумка с вещами. Мэдди ждала нас при полном гриме и в костюме.

Мы с Ритой принялись тискать подругу в объятиях, выражать восторги, поздравлять с успехом.

— Так вы считаете, что я справилась? — раз двадцать переспросила Мэдди. — Вы уверены, что я хорошо держалась? Или вы это говорите, чтобы сделать мне приятное?

— Да ты что! — дружно восклицали мы. — Ты была потрясающа! Когда ты на сцене, от тебя глаз не оторвать! Затмеваешь всех!

Вторая актриса, которая под шумок уже собралась, по-видимому, была немало позабавлена нашими восторгами.

К сожалению, первый триумф Мэдди так и не привел ко второму. Никакой это был не прорыв. Впрочем, вскоре наша энергичная подруга встретила Фергуса.

Что до меня, примерно в то же время я познакомилась с Майклом. В те годы я была стеснительным, зажатым созданием, по моему лицу мгновенно читалось, что я совершенно не знаю, чего хочу от жизни и куда мне двигаться. Мужчин я боялась как огня, при встрече с ними тушевалась и уходила в себя.

Мне здорово повезло, когда меня посадили работать в одном кабинете с Мэдди и Ритой. Они были куда более раскрепощенными и уверенными в себе, чем я, и это в немалой степени способствовало моему выходу из раковины. Глубоко религиозная в то время, я была не слишком интересной собеседницей, поэтому меня удивил энтузиазм, с которым девчонки приняли меня в свою компанию. Мэд и Рита взяли меня под крылышко и опекали целых четыре года. Несмотря на скучную службу, мы находили время посмеяться и выбраться в город в выходные.

Над нами начальствовала некая мисс Сантини. Пусть вас не обманет ее чудесная итальянская фамилия, при звуке которой представляешь страстную высокую красотку с шикарными волосами. Мисс Сантини — сущий надсмотрщик по складу характера. К тому же она крошечного роста, сутулая, с хроническим бронхитом, который усугублялся ее страстью к курению. Курила она не только часто, но и с каким-то маниакальным восторгом, затягивалась глубоко, тяжко дышала, выпуская дым, и снова затягивалась. Я, как самый младший сотрудник в подразделении, была вынуждена бегать по поручениям мисс Сантини, то есть ежедневно покупать крепкие сигареты и таблетки от кашля с противным запахом аниса. В результате в комнате номер семь всегда стояли клубы сигаретного дыма, сильно отдававшие анисом. Даже наша одежда была стойко пропитана этой вонью. Я ненавидела этот запах.

Да и работу свою я не любила. Как раз в те годы я увлеклась журналами по интерьеру. Блеклые офисные краски мне претили и навевали тоску. В комнате номер семь все казалось бурым: стены, линолеум, столы. Даже одинокая картина, невесть каким образом оказавшаяся на стене нашей унылой кельи, была выдержана в бурых тонах. Крохотное окно комнаты располагалось почти под потолком; сквозь него не проникали даже звуки улицы, отчего казалось, что нас, сотрудников, заживо погребли.

Моя обязанность заключалась в надписывании адресов на конвертах из манильской бумаги. Мисс Сантини надзирала за этой никчемной работой с особым тщанием. Каждую помарку она подчеркивала красным карандашом, отточенным так, что кончик напоминал острие иглы.

Однако работа была не всей моей жизнью. Я жила в Дублине, крупном развивающемся городе, у меня были подруги. Даже со своей крошечной зарплатой я могла позволить себе ходить в кино, на танцы или в кафе, поскольку на шее еще не сидели дети.

И все же денег нам, трем подругам, едва хватало, хотя это нас не смущало. В таком положении было немало людей, однако оптимизм тех лет не сравнить с нынешней гонкой за финансовой наживой. Многие офисные служащие ездили на работу на велосипедах или автобусах, поскольку личный автотранспорт тогда еще не стал манией века. На улицах не бывало пробок, люди не неслись по тротуарам сломя голову и озлобленно бубня в мобильник.

Из уст молодой женщины тех лет невозможно было услышать слово «карьера». Имея крышу над головой и пусть небольшой, но стабильный заработок, мы чувствовали себя вполне реализованными и довольными жизнью. Благодаря поддержке друзей я потихоньку становилась более открытой и все чаще под их нажимом выбиралась в люди.

Майкла я встретила на автобусной остановке, хотите — верьте, хотите — нет. К тому моменту я уже научилась не съеживаться всякий раз, когда со мной заговаривали. Если бы этого не произошло, наша с Майклом история могла вообще не сложиться.

Все было очень простенько. Я вышла из магазина с закрытым зонтом в одной руке и кучей пакетов в другой. Неловко оступившись возле остановки, я выронила один пакет, и из коробки раскатились кругляшки печенья. Майкл бросился мне помочь, а затем улыбнулся.

— Холодно сегодня, правда? — заметил он.

— Да уж. Спасибо вам, — кивнула я, сумев почти не покраснеть от смущения и улыбнуться. — Кажется, будет дождь.

— Вам повезло, у вас есть зонт.

— Да, есть.

— Вы не десятый автобус ждете?

— Да.

— Славно, я тоже. — Он улыбнулся.

Банально, правда? И все же это дорогие моему сердцу воспоминания.

Майкл. Всякий раз, стоит мне о нем подумать, губы сами собой растягиваются в улыбке. Я вспоминаю, как внимательно он проглядывал свои подшивки, изучал с лупой фотографии с раскопок и сосредоточенно хмурил лоб. Майкл умел так увлекаться своим делом, что до него было невозможно докричаться. Чтобы позвать его на ужин или чай, мне приходилось наклоняться к самому его уху, иначе он попросту меня не слышал.

По крайней мере первый муж со мной ужинал и пил чай в отличие от Джерри, который постоянно отсутствует. Ежедневные офисные заботы, летучки, важные звонки крадут у меня Джерри, и порой надолго.

Сидя под зонтиком на свежем воздухе, я как раз заметила мужа, шагающего по улице в моем направлении. Под мышкой у него были зажаты два багета.

Вот вам и прогулка до булочной! Конец моим наивным романтическим задумкам! А как я жаждала зайти в крохотную лавку, вдохнуть запах горячей выпечки, поболтать с продавцом насчет кунжутной обсыпки французских багетов…

— По дороге обнаружил булочную, — пояснил Джерри, опускаясь в пластиковое кресло. — И купил багеты сразу, чтобы сэкономить твое время и силы.

Джерри нужно три дня, а порой и целая неделя, чтобы расслабиться после трудовых будней. Он машинально продолжает жить в бешеном ритме, решает несколько дел одновременно, а его мозг работает со скоростью мощного компьютера. Это заметно даже внешне. Сидя напротив меня, он напоминал восклицательный знак, плечи напряженно расправлены, шея какая-то деревянная, неподвижная, между бровей залегла тревожная морщинка. Казалось, еще мгновение — и его пальцы примутся нетерпеливо барабанить по столу.