–Любишь пить чай? – спросила Лада.

–Нет… на самом деле, я больше люблю кофе. Хоть его пить и не полезно, – ответил Антон.

–О! Кофе. Ты в курсе, что первый кофейный эксперимент приписывают шведскому королю Густову Третьему?

–Нет. Не в курсе.

–Он взял двух близнецов: одного посадил на кофе, другого на чай, – произнесла Лада, разглядывая лицо Антона, – Тот, что чай пил первым ласты склеел.

–Ммм, – протянул он, выражая полную занятость, а чтобы ей было ещё понятней, уставился на экран монитора с графиком продаж.

«Какой он все-таки умница, – подумала Лада, – сидит здесь, работает без перерывов… или же он только ради меня не выходит из этого душного помещения?».

–Какая у тебя тут подружка! – сказал друг Антона, зашедший как-то днем к нему на работу.

–Даже не помню, как её зовут, – тихо произнес Антон, кивнув в сторону Лады, снимающейся в образе Кармен.

–Ууу, какой! Да ты донжуан, оказывается!

Антон поджал губы.

«Да за кого он меня принимал? Почему все думают, что если мне безразлична большая часть земного шара, значит, я имею проблемы с общением? Да, если бы я только хотел, я был бы душой компании…! Вон… хотя бы это модель! Завести с ней разговор мне ничего не стоит, а он со своим «донджуан», считает, что я, молча, прячусь в углу студии, пока она фотографируется, распространяя феромоны… Она такой же человек, как все остальные, как только все это поймут, они прекратят создавать себе кумиров, прекратят окружать вниманием незначительных личностей от скуки и одиночества вокруг! Что ж… не буду отвлекаться! Сегодня же, заговорю при нем с ней так, чтобы развеять все сомнения это типа и такого типажа, в отношении моей коммуникации с человечеством! Что же мне такого сделать? Хм… Ага! Я в шутку позову её… Да! Точно! Так постоянно делают близкие знакомые: играют на чувствах, не задевая чувствительностей друг друга».

Фотограф уже объявил перерыв, но пока ещё никто не успел выйти из студии. Лада громко смеялась, примеряя пышную свадебную фату, приготовленную для съемок следующей фотосессии.

–Ах, хорошо невеста! – воскликнул директор, всплеснув руками и, вытащив из кармана смартфон, принялся фотографировать Ладу для собственного наслаждения, – И кто же тот счастливец, что станет твоим женихом?

–Меня никто не берет, – протянула девушка наигранно, закрывая лицо фатой, – Комплименты комплиментами, а замуж не зовут…

Лада была готова рассмеяться, но в этот момент Антон подошел к ней и впервые по собственной инициативе посмотрел в её бездонные, как ему казалось, глаза.

Предвкушаемый им отказ – цель, к которой он шёл, делал его уверенно-безразличным ко всем окружающим, даже к Ладе; в первую очередь к Ладе.

–А за меня замуж согласишься? – спросил он сразу же, решив, что так не упустит настрой, но начав говорить, потерял необходимую интонацию шутливости и понял, что выглядит скорее застенчивым в своей странной игре, нежели дерзким.

–Да, – ответила изумленная Лада и медленно опустилась на стул. Она смотрела на него обнаженными, как ей казалось, глазами и оттого смущаясь сама.

Получив ответ, Антон изумился не меньше, тоже присел и задумался.

«Девушка, только что взявшая мою руку в свою, одним своим естественным и серьезным выражением лица отправляет меня из шутников, кем я честно старался быть, в виноватые. Интересно, она впервые получит отказ?», – подумал юноша и спустя двадцать две секунды ответил:

–Я в вас влюблен.

Джонсу едва минуло шестьдесят. Его бизнес трещал по швам, а он, под удивленные взгляды трех бывших жен, метнулся на другой конец Земли, в Африку. Следует заметить, что ни экстравагантностью поведения, ни ветреностью принятий решений владелец миллиардного состояния, хранящегося в швейцарском банке, до этого случая никогда не отличался.

Джип, подпрыгивая, двигался по пыльной тропе в африканской глуши.

–Вот! Уже вот! – в третий раз за последний час повторил местный мужчина-проводник, вытянув худощавую руку прямо перед собой: до намеченной цели осталось совсем немного.

Джип резко встряхнуло, и рука проводника стала указывать на небо.

С печальным вздохом взглянув на блеклые облака, Джонс продолжил рассказывать молодой африканской женщине, одетой (как он решил) в форму охранника заповедника, с того момента, как его перебил проводник.

–Восемь миллиардов. Да-да, всё не так плохо, любой скажет… но я живу по другим законам. Куда более жестоким, чем те, что ограничивают людей с меньшим достатком. У меня неплохой счет в банке, но я ни цента оттуда не сниму. О, нет. Он мне нужен в нетронутом виде. Цифра может только увеличиваться, но никак не уменьшаться, мэм. В тоже время, я постоянно должен: женам, детям, обслуживающему персоналу, государству… да и от удобств я отказываться не собираюсь. Не могу я допустить, чтобы этот жалкий бизнес крахнул!

Женщина кивнула, чтобы изобразить понимание, а потом, выпучив красивые карие глаза, уставилась на хижину в середине внезапно возникшего пустыря.

Джунгли, оставленные позади, издали свой последний дикий рык, который подхватил и донес до пассажиров старенький джип.

–Приехали, – произнес проводник с такой легкостью, будто бы путь их длился не три часа, а три минуты.

–Так, что… может проверить дома ли вождь? – спросил Джонс, оглядевшись по сторонам. Впервые за долгое путешествие его охватили сомнения, и он решил потянуть время.

–Дома. Там вот. Ждёт, – ответил проводник, выпрыгнув из машины.

–Хочу вам напомнить, мистер Джонс, никаких фотографий, и не предлагайте ему денег, это обидит его, – предупредила женщина.

Джонс набрал в грудь побольше воздуха, нервно дотронулся до своих густых усов, вынул из нагрудного кармана платок, протер вспотевшую шею, поправил бежевую шляпу с полями и вошёл в дом шамана.

Пожилой сморщенный человечек сидел на небольшом коврике у стены в глубине темной хижины и трясся, крепко зажмурив глаза. Проводник пролепетал в адрес шамана что-то типа «бопобупулулаку» и откланялся, попятившись задом к выходу.

Старичок казалось, не придавал значения присутствию мультимиллиардера в его пыльной, полупустой лачуге, собранной из сухих веток. Джонс решил, что такое длительное молчание со стороны хозяина крайне не прилично, и даже если шаман находится в трансе, он, согласно своему статусу, имеет полное право его оттуда вывести.

–Эй, мистер шаман! Я пришёл. Говорят, и вы меня ждали.

Шаман открыл глаза, оказавшиеся на удивление такими же блестящими, как у молодого африканского копытного животного, и жестом предложил сесть рядом с ним, на невысокую деревянную табуретку с трещинами. Затем, он налил из кувшина в миску темно-коричневой жидкости, от одного вида которой Джонс встрепенулся.