Мартин и Гонф переглянулись, и оба кивнули.

— Ты никогда прежде не слышала кротовьего пения, а, Тримп?

— Нет, не могу сказать, что слышала. А что?

— А, ничего, товарищ. Ты уверена, что хочет услышать кротовью песню?

— Конечно хочу, если только Динни сделаем одолжение и споёт нам одну из своих песен.

Скромная мордочка крота расплылась в улыбке от удовольствия.

— Хурр, как я могу отказать такой красавице, как вы, миз!

Затем он поместил лапу над одним ухом в традиционной манере кротов-певцов и затянул кротовью балладу:

— Ho doodlum roodlum wurdilum day,

All on ee broight zummer mornin`!

Bold Doogul mole were gurtly brave,

As oi wurr told boi moi muther,

Furr maidens boi the score ee`d save,

Loik chesknutts wun arfter anuther,

Each morn ee rode owt frum `is abode,

A-mounted on a milky whoit toad,

Surchin` ee danjeruss forest road,

A-lukking furr ee maidens.

Ho doodlum roodlum wurdilum day,

All on ee broight zummer mornin`!

Ee spied a gurt fat molewoif thurr,

An` doffed `is `at to `er proudly,

Which froikkened ee molewoif out`n `er wits,

She`m started to wail roight loudly,

Ee shuvved `er up onna back of `is toad,

An` troid t`ride off down ee road,

But two fat moles was an `evvy load,

An` ee toad wurr crushed loik a beekle.

Ho doodlum roodlum wurdilum day,

All on ee broight zummer mornin`!

Then oop cumm ee gudd an` stoutly mole,

Ee croid, «Woe thurr bless moi loif,

Thurr be two villyuns tryin` to steal,

Moi dear ole fatty gurt woif!»

So pullin` owt a knotty ash club,

Bowth toad an` Doogul ee did drub,

Ee gave `em black`n`bloo lumps t`rub,

An` `is woif gave `im cabbage furr supper.

Тримп и маленький Пыхтун смеялись так сильно, что не смогли петь с остальными припев. Гонф печально покачал им головой:

— Не поддерживайте его, товарищи. Я слышал эту песню — в неё ещё сорок семь куплетов!

Мартин внезапно подскочил к Динни и закрыл ему рот обеими лапами. Тримп сердито фыркнула:

— Не будьте такими невоспитанными, сэр. Позволь бедному Динни закончить песню. Мне и Пыхтуну она нравится!

Мартин бросил на неё предупреждающий взгляд, его голос перешёл в настойчивый шёпот:

— Не говорите ничего, Тримп. Гонф, потуши огонь. Прыгайте в реку!

Они без вопросов послушались Мартина. Гонф вылил на пламя воду, которое зашипело и засвистело, испуская белый пар. Тримп обнаружила, что задыхается в холодной реке, куда её бросил Динни. Держа головы над водой, путешественники прицепились к плоту. Град стрел вонзился в укрытие из паруса; одни разодрали ткань, другие отскочили от брёвен плота. За этим последовал град камней из пращ и парой копий, которые пронзили рюкзаки с едой. Затем наступила тишина.

Пыхтун прицепился к шее Мартина, дрожа.

— Мне холодно, я промок, в воде плохо!

Следующая куча стрел обрушилась на плот. Мартин погладил бельчонка по голове, ласково прошептав:

— Шшшшш, тихо, Пых. Так, давайте поплывём к дальнему берегу. Постарайтесь не плескаться, действуйте спокойно.

Когда они поплыли, с противоположного берега послышался грубый голос:

— Наподдайте-ка им ещё, а затем мы сядем на плот и повеселимся с выжившими!

Путешественники в безопасности добрались до дальнего берега. Тримп нашла немного сухой траву и завернула в неё Пыхтуна. Потом она присоединилась к друзьям, которые высматривали врагов, сидя среди густых кустов на краю берега. Качаясь от ударов, плот опять попал под залп снарядов. Гонф подтолкнул Динни:

— Как ты думаешь, мы уже убиты?

— Хурр, эти крысоловы основательно попортили наш плот, вот что я думаю!

Мартин начал собирать гальки с отмели:

— Давайте посмотрим, как им понравится наша атака. Ждите моего сигнала.

Спустив на воду грубые долблёнки, крысы неуклюже направились к плоту. Их было так много, что когда они высадились на плот, тот сильно наклонился. Хозяин Гирфанг, их вождь, схватил своего сына Риддига, который пытался открыть один из рюкзаков, и прорычал юной крысе:

— Ну, и где же они, эти звери, которые пытались убить тебя? Я нигде не вижу их.

Риддиг съёжился под сердитым взглядом своего отца.

— Я не знаю, куда они ушли, но их было пятеро, две старые мыши, толстый крот, ежиха и бельчонок. Они все били меня камнями из пращи без всякой причины. Я просто лежал на берегу и спал!

Гирфанг сильно ущипнул сына за ухо:

— И ты просто лежал там и позволил им побить тебя, ты, сын Хозяина? Вонючий маленький трус, ты заставляешь меня стыдиться!

Риддиг завизжал, когда Гирфанг наступил ему на хвост, защищаясь:

— Я не просто лежал там. Я ударил ежиху палкой и двух мышей большими круглыми камнями. Они не могли уйти далеко!

В ночи прозвучал глухой звук, и одна крыса свалилась в воду. Гирфанг обернулся к остальным:

— Всем тихо! Оставьте их рюкзаки, или мы все окажемся в реке. Перестаньте раскачивать плот, дубины!

Тук! Крыса захрипела и захлопала лапами по челюсти. Гирфанг схватил ближайшую крысу и загородился ей:

— Кто-то бросает в нас камни. Схватите их!

Плюх! Бах! Тук! Тук!

Хищники издавали вопли от боли, двое упало в реку, и плот дико закачался, когда большие круглые лесные гальки просвистели в темноте, послужив причиной ушибам и полному беспорядку.

Гирфанг вместе с остальными прыгнул в воду. Ухватившись за борта своих долблёнок, они бешено поплыли к собственному берегу, безжалостно осыпаемые камнями. Не скоро Гирфанг оказался на сухой земле, когда камни перестали лететь в крыс. Он грубо схватил Риддига за загривок и поволок его по берегу, затем сломал с ивового деревца прут.

— Две старые мыши, толстый крот, ежиха и бельчонок, а? Гнилой тис, ты бесстыдный лгун!

Риддиг плясал от боли, отец крепко держал его за загривок и безжалостно порол его ивовым прутом.

— Иииии! Ох! Ох! Я говорил правду, сэр, правду! Ааааа! Иикииик! Ауауауау!

— Правду? Ты не знаешь правду. Или она упала тебе на голову с дерева, неискренний змееязыкий червяк?

Гирфанг тяжело наносил удары прутом, вставляя каждое слово между поручением, когда все шли домой.