смеяться над ними. Просто. Отвернитесь.

***

У этого произведения нет интересной истории. Я просто долго и упорно писал его, (часто, кстати, переписывая) держа при этом в голове все те мысли, которые я описывал ранее. Могу лишь упомянуть то, что, когда я писал диалог между посетителем и торговцем, я переписывал диалог самого себя с обществом.

Я этому миру не нужен! Сейчас у власти другое искусство. Мой труд пойдет прахом, но… Я всё равно буду писать. Ведь, если в этом мире есть человек, (и неважно кто он – старик, взрослый или ребенок) которому моё произведение чём-то поможет, то значит… уже не зря я живу.

Да, мой труд рано или поздно умрёт, ведь я, так или иначе, исчезну. Но я верю, что однажды он найдет дом в чём-то сердце.

«Писаки»

Что ж вы, паршивые писаки

Со стихами сотворили!?

Что ж вы, паршивые писаки

Сделали из них…?

***

Вы, о рифме позабыв,

Стали нести суть гнилого слова!

Вы, о душевной сути позабыв,

Стали стихи грязью поливать.

***

И нет теперь чудесных строк

Ни о любви, ни о верности – о дружбе.

И нет теперь умнейших строк…!

А есть лишь брань. И пошлость.

***

Паршивые писаки,

Я желаю вам руки отрубить.

Чтоб стихи не поливались больше грязью!

И чтоб стихи ее страдали больше…

От фальшивых. Бранных. Мерзких. Строк.

*История создания*

Сейчас каждый второй писатель и поэт, ведь каждый умеет писать и читать и имеет доступ в интернет. И такие люди, которые употребляют в стихах нецензурную брань, пишут о грязном сексе и о других «очень важных» вещах, видимо думают, что уметь писать в принципе достаточно. Что ж. Хорошо, но ответьте мне тогда на вопрос, а зачем мне или кому-либо ещё читать о том, как ты – юная талантливая поэтесса – сходила в клуб, где тебя отымели, и тебе это так понравилось, что ты захотела рассказать об этом миру? Зачем мне об этом читать? Зачем мне об этом знать? Что мне это даст?! Я не нашел ответа на этот вопрос. Людям сейчас просто нравиться секс, как процесс, настолько, что они готовы писать об этом книги и посвящать этому стихи! То же и касается мата в стихах и книгах. Если ты – юный горячий поэт – не можешь выразить свою экспрессию в стихах!!! То мне жаль тебя… Поэт должен уметь подбирать слова. Свою любовь, страх, ненависть можно и надо выражать, не используя нецензурную брань! Мы носители самого богатого языка в мире и, имея такие возможности, используем самые низкие слова в литературном плане.

И поймите! Я не против ни секса, ни мата, но эти понятия должны быть обоснованы – должны иметь контекст. Я люблю мат, ведь он идеально передает экспрессивность. Я в обыденной речи использую его с лихвой! Так же использовал его в достаточном объеме в романе «Замурованные». Там он нужен был! Без него никак, ведь вы только представьте контекст: потрёпанный жизнью вояка вдруг ломает кисть. Что он крикнет? Ну, явно не будет в литературной форме описывать свою боль. И такая же ситуация со стихами, но поэтическая форма, в отличие от прозаической, имеет право использовать иные формы выражения чувств и это не будет смотреться глупо и не к месту. Мат можно использовать, но в крайних случаях. Например, тогда, когда поэт описывает такую ситуацию, которую никак нельзя описать словом «Блин». Нет! Тут явно нужно другое слово на букву «Б» и никак иначе.

С сексом ситуация похожая. Я ничего против него не имею. Секс – это физическое проявление любви. И в поэтической форме можно раскрыть очень красиво это понятие. Но проблема в том, что большинство раскрывает его просто в пошлой манере физического удовлетворения, от чего лично мне противно.

***

Тех поэтов, которых я описываю в этом стихе, я настолько ненавижу, что даже не стал заморачиваться над этим произведением. Я трудился над ним столько же, сколько трудятся те самые писаки над своими «шедеврами». Какие люди – такой им и стих.

«Добряк»

В старом мире.

В далекой деревне.

В захудалой халупе.

Жил грустный добряк.

Вы не подумайте!

Грустил он лишь дома…

Лишь дома грусть обнимала его.

Но только выходил он наружу…

Только дверь он свою открывал,

Так сразу улыбкой… сиять… начинал!

***

Но была одна лишь проблема…

Блеск улыбки его

Оскорблял чужие глаза.

Ведь далекие жители

В далекой деревне

Не любили улыбку добра.

Да что там люди!

Даже собаки…!

Даже они не любили его.

Только он мимо пройдет,

Так они сразу лают…

А если своею улыбкой блеснёт!

Так они…!

С глазами убийц!

С цепей уж сорвутся

Лишь разорвать бы тело его!

«Да и черт с этим телом», -

Думал добряк, -

«Лишь бы душу не рвали

И не плевали туда!».

Но дело-то в том…

Что и плевали, и рвали.

И делало это то животное,

Что себя человеком зовет.

***

Если добряк шутку расскажет,

То люди злобно залают его.

А если кому-нибудь помощь окажет…!

То тот человек,

Что в грязи уж валялся

С грязи-то встанет

И ударит его!

И при этом промолвит:

«Я сам все могу!

Ты мне…

Не нужен!».

И тогда…

Наш грустный добряк,

В грязи повалявшись

Вместо того чудака,

Через силу встает

И вновь…

Улыбку… всем… раздает!

***

Однажды.

Был я проездом

В этой деревне.

И только завидев того добряка,

Я подошел и спросил:

«Молодой человек…

Что ж вы…

Улыбаетесь?».

И тот…

Опять же с улыбкой на устах!

Мне нежным голосом ответил:

«Потому что я… Живу.

Как тут без улыбки?

И вообще не понимаю я,

Как можно жить с печалью в сердце

И с темнотой… в своих глазах.

Ведь в каждом-то из нас…!

Есть чуточку кометы,

Что солнцем…

Может нас согреть»

–«И что же за комета!?

Молвите скорей!

Или неужто это…».

–«Верно. Мой коллега.

В каждом есть чуточку кометы…

В каждом есть чуточка добра.

Жалко только…

Мы его бесконечно тушим.

То жадностью, то злобой,

То закрытостью своей.

А ведь…

Могло все стать гораздо лучше.

Коли мы были бы…

Сильней.

Ведь согласись.

Злобным быть гораздо проще,

Нежели носить тепло в душе своей.

Так что, да.

Буду я сражаться.

И пусть бьют меня, кусают.

Пусть не дарят ответную любовь.

Всё равно я буду добрым.

Пока смерть…

Меня в дорогу