Майшель судорожно вздохнула, не оборачиваясь, прислонившись лбом к прохладной стене, и признала:

— Я — да, совсем скоро. А за твою жизнь мы еще поборемся.

— Ари, но с вами же все нормально? Вы не ранены…

— Мой Рейс умер, детка. Я ощущаю, как рвется наша связь, наше биополе. Мы очень давно едины. Слава Х’шану за эту возможность уйти вслед за ним…

— Я боюсь, ари, не оставляйте меня… — разрыдалась Даша, обняв наставницу и уткнувшись ей в бок.

Вынужденная из-за болезни находиться дома, девочка надела сегодня простенькое удобное платье: розовое с голубеньким пояском и кантиками на рукавах и вороте. Обе несчастные были в пыли, растрепанные, но впервые в жизни маленькую принцессу это не волновало.

— Не бойся, детка, я с тобой. Мы справимся и непременно вытащим тебя отсюда, у меня есть время, — шептала х’шанка, пытаясь успокоить перепуганного ребенка, гладя ее по запыленным, но все равно золотистым волосам, инстинктивно придавая своему голосу уверенности и силы. — Давай обломков натаскаем к стене, тогда мы сможем пролезть сквозь прутья… или посмотреть, что там снаружи творится.

Снаружи раздавались крики о помощи, правда, отдаленные — посольство расположено в глубине парка, к комплексу зданий ведет дорога. Обслуживающего персонала и служащих не очень много.

Ари Майшель и Даша с трудом натаскали крупного строительного мусора к стене, чтобы даже девочка смогла добраться руками до прутьев.

— Вылезти, скорее всего, сможешь только ты. — Заметив панику на заплаканном грязном личике Даши, х’шанка быстро добавила: — Но это на крайний случай. Сейчас мы с тобой попробуем отогнуть…

Опять началась вибрация; сердце в груди у запищавшей девочки забилось испуганной пойманной птичкой. Майшель слезла с камней к Даше и с ужасом ждала продолжения кошмара. Неужели будут новые толчки?

Огромная волна накрыла дом, полностью поглотив его. Вода ударила в проем, сбивая с ног женщину и ребенка, смешивая их с камнями и с силой ударяя об остатки стены. Дашу закрутило с невероятной силой, словно она оказалась в центрифуге. Судорожно дергая руками и ногами в воде, она пыталась всплыть на поверхность, чтобы вдохнуть воздух, но где она, эта поверхность…

Очередной удар обо что-то твердое — и воздух выбило из груди, оставляя только жгучую боль, а сознание поглотила тьма.

* * *

— Дашенька, деточка моя, очнись, слышишь? Ну давай, открывай глазки, хорошая моя, пожалуйста… — настойчиво просил голос над ухом Даши, заставляя выкарабкиваться из вязкой темноты. — Наконец-то! — с облегчением всхлипнула Майшель, увидев, как ее подопечная открыла мутные глаза и попыталась сфокусировать взгляд. — У нас мало времени, детка, необходимо выбираться отсюда немедленно.

— Я не могу, — заплакала Даша, укладываясь на бок и сворачиваясь калачиком в грязной луже, не реагируя на окружающий погром из обломков мебели и строительных конструкций, бывших часа два назад просторной светлой комнатой. — У меня все болит…

— Надо! — строго приказала наставница, пресекая дальнейшие попытки проявления жалости к себе у арииль. — После первой, обычно не самой большой волны пойдут более мощные, гигантские. Помимо воды нам грозят очередные толчки. Здание может просто не выдержать. Мы должны вытащить тебя отсюда! Соберись!

Женщина безжалостно вздернула девочку на ноги.

— Как, как мы сможем отогнуть прутья? Они же стальные, — безнадежно устало пролепетала Даша, глядя вверх.

— Я буду отгибать, а ты кричи громче. Нас кто-нибудь обязательно услышит и поможет.

Они несколько минут безуспешно пытались привлечь внимание криками. Использовали подручные средства, чтобы отогнуть арматуру, но, увы, металл оказался слишком крепким для слабых женских рук. Некогда безупречно белые перчатки х’шанки стали грязными и серыми. Аккуратно уложенные с утра серебристые седые волосы свалялись, и мокрая темная коса неряшливо свисала до пояса. Платье порвалось в нескольких местах, туфли исчезли. Босая пожилая женщина, стоя на нетвердых подрагивающих ногах, натужно, но безуспешно колотила по прутьям камнем.

Теперь в жизни у одного из самых известных в звездной системе Х’шана педагога и наставницы осталась лишь одна цель: спасти свою ученицу. Себя она уже похоронила.

Даша выглядела не менее удручающе, с той разницей, что туфли благодаря ремешкам не потерялись.

От очередного толчка дом осел, опора ушла из-под ног, и несколько минут женщина и девочка держались за прутья, но из-за последовавшей серии толчков сорвались вниз.

— Наверх, карабкайся наверх, — просипела Майшель, из которой едва дух не вышибло, подсаживая и настойчиво спасая подопечную.

В этот раз после толчков гул не стихал, потому что вслед за ними пришла новая водяная волна. Обеих пленниц каменных развалин снесло к стене, но Майшель упорно боролась, цепляясь за выступы, тащила Дашу за собой. Неизвестно, откуда взялось столько сил у пожилой умирающей женщины, но она с завидным упрямством сопротивлялась бедствию.

— К прутьям, Даша, плыви к прутьям, на просвет… — прохрипела она, когда их начало крутить в водовороте каменного мешка.

Х’шанка все-таки вытолкнула девочку к единственному выходу из ловушки и помогла ей удержаться, чтобы не снесло напором хлещущей сверху воды. Но силы Майшель были на исходе. Она вымоталась окончательно и в какой-то момент хлебнула слишком много воды. Сознание угасало, руки отнимались… отпустили ребенка…

Теперь Даше, успевшей изо всех сил вцепиться в прутья, самой пришлось противостоять натиску воды, а обессилевшую женщину потоком увлекло вниз, в темный провал каменной могилы. Девочка не сразу заметила, что осталась перед стихией в одиночестве, а осознав, в панике закричала, отчаянно закрутила головой по сторонам в поисках спасительницы. Но вода прибывала и прибывала. Убийственная мутная масса дошла почти до горла, грозя накрыть с головой. Маленькая пленница истошно закричала. Паника захлестывала вместе с подступающей водой настолько, что исчезло все, кроме непередаваемого, не поддающегося разуму страха перед неизбежным. Даша инстинктивно подтянулась, затем, прижавшись лицом к прутьям, жадно вдыхала ускользающий воздух и отчаянно звала маму. От холодной воды судорогой сводило руки и ноги; уставшая сопротивляться девочка слабела, а в рот лезла вода, булькала в хрипевшем горле… Слов уже было не разобрать — писк, скулеж, вой…

И именно в тот момент, когда она вот-вот могла отпустить прутья, Даша увидела своего кумира: Лейс — грязный, мокрый, в оборванных у коленей штанах и синей рубашке, облепившей жилистое тело, до крови ободранный, но главное — живой!

— Киш, здесь Даша! — крикнул он, обернувшись, и схватил детскую ручонку. — Тащи рычаг, надо прутья отогнуть!

Наружу Даша лишь губы да нос могла выставить, а на спасителей смотрела сквозь заливающую глаза воду: образ Лейса волновался, подергивался плавающей взвесью. К нему присоединился полуголый здоровяк Киш, тоже в рванье и ссадинах. Парни вдвоем отогнули прутья, надавив на рычаг изо всех сил. Им потребовалось несколько долгих секунд, чтобы вызволить едва дышавшую Дашу из каменного плена.