Из манифеста Михайля Семенко «Я палю свiй “Кобзар”»: «Ты подносишь мне засаленного “Кобзаря” и говоришь: вот мое искусство. Человек, мне стыдно за тебя… Искусство – это нечто такое, что тебе и не снилось. Я хочу тебе сказать, что там, где есть культ, там нет искусства. А ты вцепился в своего “Кобзаря”, от которого несет дегтем и салом, и думаешь, будто его защитит твое уважение? Твое уважение его и убило. И нет ему воскресения. Кто им увлечется теперь? Человек примитивный. Время превращает титана в ничтожного лилипута, и место Шевченко теперь в “Ученых записках”. Поживешь с вами, отстанешь на десятилетия. Я не принимаю такого искусства. Как я могу теперь уважать Шевченко, если вижу, что он у меня под ногами?»[113]

Как известно, отвергавшие музеи футуристы очень скоро сами станут музейными экспонатами. Маяковский «по-дружески» шепнет тени Пушкина: «У меня, да и у вас в запасе вечность…» Семенко после революции издаст сборник стихотворений под названием «Кобзарь».

В истории украинской литературы давно миновало время веселеньких пьес и рассказов из народной жизни. Шевченко, поэт, никогда не смеявшийся, изменил развитие украинской литературы. Она стала серьезной. Шевченко, как и положено гению, оставался выше любых иерархий и классификаций, но молодые украинские писатели были озабочены местом украинской литературы. Как стать вровень с русской и польской литературой, уйти от провинциальности, занять свое место в литературе европейской? «Прорубить окно в Европу для украинской литературы», – незадолго до мировой войны напишет молодой украинский литературный критик Микола Евшан[114].

Украинцев вдохновлял образ Тараса Шевченко. Раз на украинском можно писать гениальные стихи, значит, можно писать и научные статьи, исследования, можно переводить на украинский язык Гёте, Сервантеса, Пушкина, Шекспира.

В 1889 году появилась идея издать в специальном приложении ко львовскому журналу «Зоря» серию переводов классиков европейской литературы на украинский. Леся Украинка была готова переводить Свифта, Гейне, Мольера. Советовала непременно перевести на украинский Петрарку, Бомарше, Бальзака, Вольтера, Шенье, де Лиля, Гольдони, Руссо, Флобера, Словацкого, Пушкина, Лермонтова, Тургенева. «Да, вот еще что: конечно, Сервантес должен быть у нас, а то что же это будет за европейская библиотека без “Дон-Кихота”». В отличие, скажем, от Ивана Нечуй-Левицкого, который требовал вообще отказаться от русской литературы, Леся Украинка настаивала: надо переводить даже современных русских авторов. Безусловно, Льва Толстого, но и «Короленко надо бы всего издать. Гаршина тоже всего, я наперед беру “Красный цветок”»[115]. Иван Франко еще с юности переводил на украинский Софокла и Гомера, Гёте и Пушкина.

Русские националисты поднимали украинцев на смех. Газета «Киевлянин» приписала такие слова переводу «Гамлета» на украинский, выполненному Михаилом Старицким (автором «За двумя зайцами»): «Бути чи не бути, / Ось то заковика!» Оригинал был другим: «Жити чи не жити? Ось в чiм рiч»[116].

Но если над украинскими переводами Шекспира потешались, то переводы Гоголя русские националисты (да и не только националисты) воспринимали как личное оскорбление, как пощечину. Это был просто вызов: отказ учить, отказ понимать «владычный» русский язык.

Однако, несмотря ни на что, украинцы свое дело делали. У крупнейших украинских поэтов того времени, Ивана Франко и Леси Украинки, немало мотивов, навеянных европейской историей и литературой, Библией и даже историей Древнего Востока (что характерно для Леси Украинки). И Франко, и Леся Украинка были атеистами, пожалуй, даже воинствующими атеистами, но оба писали стихи в подражание псалмам Давидовым.

В 1860-е Филипп Морачевский перевел на украинский язык Евангелие, Апокалипсис, Деяния Апостолов и Псалтырь. А в 1903 году вышел первый полный украинский перевод Библии, над которым работали в разные годы Пантелеймон Кулиш, Иван Полюй и Иван Нечуй-Левицкий. Правда, издали украинскую Библию не в России.

В 1878 году во львовском литературно-научном журнале «Правда» вышла большая анонимная статья под довольно беззубым названием «Сьогочасне літературне прямування» («Современное литературное направление»).

Оригинальное название статьи было и точным, и ярким, и запоминающимся: «Непотрібність великоруської літератури для України і для слов’янщини» («Ненужность русской литературы для Украины и славянства»). Журнал финансировало общество имени Шевченко, средства которого в те времена были очень скудными. Поэтому между выпусками случались большие перерывы. Вторая часть статьи будет напечатана «Правдой» лишь шесть лет спустя, в 1884-м.

Русский читатель, скорее всего, об этой статье даже не слышал. И на русский язык она никогда не переводилась.

Автор давно известен – украинский прозаик Иван Семенович Нечуй-Левицкий. Псевдоним Нечуй стал частью его фамилии, как некогда это произошло с основоположником современной украинской прозы Квиткой-Основьяненко.

По происхождению Нечуй-Левицкий вовсе не галичанин. Родился на Киевщине, жил в Полтаве, в Седлеце (Царство Польское), в Кишиневе. Мечтал перебраться в Киев, и это ему удалось. Последние тридцать три года своей жизни он проживет в этом прекрасном городе и станет городской достопримечательностью. О нем еще при жизни рассказывали анекдоты. Нечуй-Левицкий всегда ходил с зонтиком. Газеты и журналы читал не регулярно, а раз в год садился за подшивку и прочитывал весь комплект. Потом пересказывал друзьям прошлогодние новости. Жил небогато, но даже в самой маленькой квартирке у него непременно стояло пианино. Очень любил музыку, особенно «Аппассионату» Бетховена.

В 1918-м престарелый писатель окажется в богадельне. Ни жены, ни детей у него не было – Нечуй-Левицкий был суров и нелюдим. В богадельне Иван Семенович и умрет 15 апреля 1918 года. Говорили, что от голода, хотя на этот счет есть и другие сведения.

В молодости и в зрелые годы на жизнь Иван Семенович зарабатывал учительством и преподавал как раз русскую словесность. Как он к ней относился, мы скоро поймем. Если состав слушателей позволял, то учитель Левицкий откладывал в сторону русские книжки, доставал «Кобзаря» Шевченко и читал ученикам его гениальные вирши. Иногда читал и фрагменты собственных сочинений. Он писал исторические романы и реалистическую прозу из современной украинской жизни. Любил и розмовлять украинскою мовою с учениками.

Ивана Семеновича вполне справедливо считали «заядлым хохломаном», что не помешало его карьере. Он дослужился до статского советника (чин между полковником и генерал-майором) и был награжден несколькими орденами, включая высокую вторую степень ордена Св. Анны – для провинциального учителя словесности совсем неплохо. В украинском мире он был известным, популярным писателем, которого печатали и во Львове, и в Киеве. Свою статью о ненужности русского языка он не подписал, потому что в то время еще преподавал словесность в гимназии города Кишинева.