Неожиданно Анвару пришлось очнуться от своих грез наяву: старый конь вздрогнул и навострил уши.

Послышался стук копыт: кто-то догонял их, скача по обледеневшей дороге звонким галопом. Юноша, очнувшись от своих мыслей, вздохнул и свернул на обочину. Если это курьер, спешащий в гарнизон, в Академию или в Купеческую Гильдию, то лучше не нарываться.

Всадник с грохотом пронесся мимо, и Анвар мельком увидел покрытые потом и кровью бока животного и услышал крепкие проклятия его хозяина, который изо всех сил хлестал коня концами поводьев. Свинья! Анвар вскипел, такое бессердечное обращение с лошадью вывело его из себя. Он мягко подстегнул Лентяя, словно своей добротой мог как-то загладить ту, жестокость, свидетелем которой ему пришлось стать. Внезапно затихающий звон копыт оборвался, и послышался грохот упавшего тела, сопровождаемый потоком ругательств.

За поворотом Анвар увидел павшую лошадь, от которой все еще шел пар. Огромный мерзавец стоял над тушей без единой царапины и сотрясал воздух проклятиями. Анвара охватила ярость. Не задумываясь о последствиях, он соскочил с телеги и накинулся на бородатого гиганта.

— Сволочь! — кричал он. — Грязная свинья! Человек не обратил на него ни малейшего внимания. Его взгляд неожиданно остановился на телеге, и, небрежно отшвырнув Анвара, он кинулся к повозке и достал из ножен кинжал, явно намереваясь обрезать постромки, держащие старого мерина в оглоблях.

Анвар выбрался из кустов, ошеломленный результатами своего безумного порыва.

— Нет! — он бросился вперед, чтобы остановить руку безумца, но очередной удар заставил его несколько раз перекувырнуться в воздухе. Великан отбросил остатки упряжи, обрезал волочившиеся по земле концы длинных поводьев и вскочил на спину лошади. Лентяй прянул, выкатив глаза, и незнакомец отчаянно стегнул его поводьями. Со слезами на глазах Анвар поднялся и отчаянно вцепился в перепачканный плащ всадника.

— Пожалуйста, господин, — взмолился он. — Конь уже старый, и ты не сможешь…

Словно впервые заметив юношу, незнакомец повернулся, и мрачное выражение его лица вдруг смягчилось, уступив место жалости и состраданию.

— Мне действительно очень жаль, приятель. — мягко сказал он. — Но это срочно. На карту поставлена жизнь девочки, и я как можно скорее должен добраться до целителышцы. Попытайся понять. Я оставлю коня в Академии. Скажешь им, что тебя послал Форрал. — Он порывисто сжал плечо Анвара и ускакал прочь.

Анвар долго смотрел ему вслед, потом повернулся и печально оглядел телегу вместе с ее бесценным грузом. Сегодня утром муки не будет, и Торл не сможет начать работу. О боги, сколько же денег они на этом потеряют! Отец будет вне себя. Анвар вздохнул и поплелся обратно на мельницу, чтобы одолжить там лошадь.

* * *

Семейство мельника ютилось в северной части Нексиса, в тесном лабиринте узеньких улочек, жавшихся друг к другу внутри городских стен на верхних холмах широкой долины. Далеко внизу раскинулись восхитительные каменные проспекты, неподражаемые дворцы с пышными колоннадами, чудесные рынки и магазины, а чуть в стороне, где плато слегка выравнивалось, прежде чем продолжить спуск, высился огромный, похожий на крепость ансамбль легендарного гарнизона. Вдоль северного берега реки, у подножия долины располагались склады и торговые пристани С неизбежными обитателями всех портов в мире: крысами, нищими, карманниками и шлюхами. Тут и там широкий поток пересекали, изящные мосты, соединяя рабочие кварталы на северном берегу с южным, берегом, где шла совсем, другая жизнь.

К югу от реки долина поднималась вверх ступенями аккуратных деревянных террас. Подобно драгоценностям, среди деревьев были рассыпаны роскошные особняки купцов с ровными газонами и буйно цветущими садами. Душными летними вечерами там зажигались разноцветные фонарики, а воздух был наполнен густым ароматом диковинных цветов. На полпути по городу река делала резкий поворот к северу, а потом поворачивала снова, чтобы опять устремиться к морю. Именно эта петля и образовывала высокий, скалистый мыс, почти остров, связанный с южным берегом лишь узкой полоской земли, которую перегораживали высокие белые ворота. На вершине этого мыса, а самой высокой точке города, взлетали в небо белоснежные башни Академии, где в надменном уединении к роскоши обитал Волшебный Народ, Утро уже подходило к концу, когда Анвар на лошади мельника въехал наконец в северные ворота города и углубился в лабиринт узеньких улочек. Дома и мастерские в этой части города представляли собой незатейливые, но прочные сооружения из дерева, кирпича или глины. Большинство из них имели ухоженный вид, а мощеные улицы поддерживались в чистоте. Анвар слыхал, что в маленьких городах люди выбрасывают мусор прямо из окон, превращая улицы в сточные канавы, но в Нексисе, жемчужине городов и обители Волшебного Народа, такие вещи были просто немыслимы. Около двухсот лет назад Бавордан, непревзойденный мастер магии Воды, создал сложную и надежную систему подземных стоков, охватывающую весь город, и Волшебный Народ (который не слишком-то благоволил к смертному населению Нексиса) раз и навсегда взял на себя заботу по поддержанию канализации в должном порядке, не гнушаясь использовать для этой цели все свое искусство.

Семья Анвара жила на втором этаже, а внизу, в пекарне, ежедневно готовились хлеб, пирожные и пироги для продажи на маленьком рынке на соседней площади. Обычно уже с раннего утра аромат свежеиспеченного хлеба наполнял улицу, но сегодня все было иначе. Приближаясь к дому, Анвар услышал сердитый голос отца и закусил губу: сомнений нет, его ждут крупные неприятности. Юноша осторожно направил телегу за угол, по узкому проезду, ведущему к конюшне, примыкавшей к пекарне. Анвар заботливо устроил лошадь Джарда в стойле Лентяя и поспешил в дом. Не было никакого смысла медлить: чем позже он явится, тем злее будет папаша. Расправив плечи, Анвар пересек двор и, поеживаясь, вошел в пекарню. Он надеялся, что отец хотя бы даст ему время объясниться.

Но Торл не был расположен выслушивать оправдания.

— Я не виноват! — лепетал Анвар. — Он просто сбил меня с ног и забрал лошадь…

— И ты так запросто позволил ему это сделать! Этот конь — наш кормилец, идиот! Ты понимаешь, что ты наделал? Понимаешь? — Торл поднял огромный кулак, потемневший от многолетнего общения с мукой и густым тестом. Анвар увернулся, но удар пришелся ему в плечо, и юноша кубарем перелетел через всю комнату и с грохотом повалился на кучу пустых хлебных противней.

— Безрукий болван, — отец навис над ним, подобно зловещей тени, рывком поставил его на ноги и снова ударил. — Стой прямо, подлец. — Пекарь начал расстегивать ремень.

— Оставь его в покое, Торл. Мальчик не виноват. — Голос деда бы полон спокойной властности, и Анвар, почувствовав нежданную поддержку, облегченно перевел дух. Старик был единственным человеком, который мог утихомирить сына, когда Торл бывал в подобном настроении, а кроме того, он был поверенным, учителем, защитником и другом Анвара.

Высокий, с густой гривой седых волос, добрым лицом и щетинистыми усами, дед был искусным столяром, и его грубые пальцы могли творить чудеса: изящные хрупкие статуэтки, вырезанные им, пользовались огромным спросом и могли бы приносить солидный доход, но, к вящему неудовольствию Торла, дед не столько продавал, сколько раздавал свои поделки. По натуре крестьянин, старик переселился к сыну после трагически ранней кончины своей жены, замечательной поварихи. Это именно она научила Торла его ремеслу, которым он теперь так кичился. Долгие годы дед пытался работой заглушить свое горе, но сейчас, на старости лет, он был рад отдохнуть и порадоваться внукам, которым пытался привить нехитрые идеалы своей юности. В Анваре он нашел прилежного ученика, а вот младший, Берн, пошел весь в папашу и унаследовал его суровый, замкнутый характер и неутолимую страсть к деньгам.