а уже барабанит по окнам.

От дождя белокурые волосы Никиты ещё больше закручиваются в кольца. На губах улыбка, в серо-голубых глазах огоньки. Серое полупальто распахнуто, а за отворотом спрятан рыжий котёнок с розовым носом.

— Нашёл! — так радостно объявляет мне Кит, словно мы с ним это искали очень давно.

Учитывая, что мы ЭТО не искали, радость преждевременная.

Словно поддерживая, недовольно фыркает робот-пылесос в длинном коридоре нашей квартиры.

— И? — осторожно уточняю я, не выдавая своей реакции.

А реакция понятная и естественная – вернуть ЭТО туда, откуда оно принеслось, потому что сразу разыгрывается воображение, и я прямо вижу наяву, это как рыжая наглая морда ссыт в мои брендовые ботинки.

— Это девочка.

Очень важная сейчас информация. Очень. Все меняет, конечно.

— Ник, нахрена нам это? — вздохнув про себя, предпринимаю я попытку отбодаться от рыжего счастья, но сын сурово смотрит и крепче сжимает пискнувшего котенка.

— Надо. Она там мерзла и плакала.

Ну, вот что делать? Отправлять на улицу? Так он пойдет, буду потом по закоулкам искать…

Пояснять, что нам животные категорически противопоказаны – у меня командировки, работа сложная, у Кита – сборы, учеба, поступление в следующем году, тоже дома часто не бывает…

Котенок, пригревшись в тепле, сладко жмурится и тянет тонкие лапки с полупрозрачными коготками по руке сына.

И я сдаюсь.

Радости не выдаю, само собой, но забираю котёнка себе в ладони. Мелкое трясущееся существо пищит тонко и трясется от страха всем телом. Ещё и мокрый. Я за шкирку его поднимаю, внимательно рассматриваю.

Дворянин, чистой воды…

— Бать, ты осторожней…

— Не бойся, их так кошки носят, — предупреждаю возмущение сына.

А сам пытаюсь скрыть неожиданную улыбку.

У животинки живот в бело-рыжую полоску. Вспоминается, что оно ведь ещё и мурлыкать может. Ложится на больное место и когти в тебя пускает от удовольствия.

— Это кот. Куда смотрел-то?

Кит удивленно пыхтит и лезет мне под руку проверять наличие неожиданно возникших половых признаков.

— Дуй в ветеринарную аптеку, — кладу кота себе на ладонь, и места там, надо сказать, еще прилично остается, рассеянно поглаживаю. Тот тут же затихает, а затем начинает громко мурлыкать. Ощущение такое, будто у меня в ладони маленький тарахтящий моторчик. Интересно… — Купи там всё для кошек, корма, наполнитель, шампунь против блох и глистов.

— Я быстро, бать! Давай его Фрешем назовём.

— Да, хоть Горшком, лишь бы по углам не ссал. И ещё! — я ловлю сына за рукав пальто, когда тот уже практически выскакивает из квартиры. — Никита, у нас даже цветов нет, понимаешь почему. Мы не можем себе позволить животных. То есть, придется туго. Ты готов к этому?

— Конечно! — Кит беспредельно рад, что я не возражаю, со всем соглашается сейчас. И очень счастливым выглядит…

В такие моменты я понимаю, насколько остро ему не хватает матери. Тепла женского и ласки. Я не могу заменить… Не могу!

Мой парень вырос таким крепким и при этом совершенно хрупким. Вот шестнадцать пацану, а ребёнок. Он ребёнок.

Кит убегает, я залезаю в старинный чулан, там нахожу отцовскую шапку-ушанку и засовываю туда котёнка, как в гнездо. Мелкая тварь начинает пищать.

С шапкой под мышкой иду на кухню. У меня как раз хорошие сосиски куплены. Оболочка натуральная, но лучше, наверно, почистить. Хрен его знает, чем питался он все это время. Подохнет мне тут, даже глистогонных таблеток не дождавшись. Чищу сосиску, ставлю шапку у ножки стола, рядом – тарелку с едой.

Мелкий-мелкий, а на жратву накидывается зверем. Голову наклоняет, скалит молочные клыки, въедаясь в мякоть мясной сосиски. Рычит ещё вдобавок, надо же. Хищник.

Пью кефир, смотрю на ливень за окном, опять вспоминая про отсутствие зонта и белые кроссовки сына… Кирдык им, точно…

Внизу зверь с диким рычанием уничтожает сосиску.

Благодать…

Вибрирует телефон. Номер незнакомый, судя по набору цифр, местный, столичный.

Интересно…

Теща сменила окраску, что ли? Или кто-то из многочисленной родни со стороны жены? Мошенники, просители, собиратели данных… Или по работе звонят. Такое тоже может быть.

— Слушаю.

— Здравствуй, Кирилл Михайлович, — голос спокойный, хрипловатый, немного растягивающий напевно слова.

Он всегда так говорил: умиротворённо, негромко, словно познал смысл бытия, и дзен его обычное состояние. Военный хирург высшей категории, собравший меня по частям около двадцати лет назад. Генерал-майор Ушаков Николай Николаевич. Человек с большой буквы, которому я не только жизнью обязан, но и жизнью своего ребёнка.

Глава 3

Глава 3

— Николай Николаевич, — выдыхаю я и быстро добавляю, — какая неожиданность.

— Неожиданность,