Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Давненько вы у нас не были!
На картонках было написано: «Дворец удовольствий, секс на любой вкус». От тщедушной фигуры и испитого лица человечка несло нищетой, так же как и от напяленного на него потертого фрака с длинными фалдами.
– Заходили к нам?
На мгновение Сугуро растерялся, затем, незаметно дернув Куримото за рукав, спросил дрогнувшим голосом:
– Куда именно?
– Как будто не знаете! Разумеется, к Намико.
– Еще нет.
Человечек вновь расплылся в улыбке:
– Если ищете Намико, она в кафе.
– В каком кафе?
– Вон в том, где же еще ей быть?
Качнув головой, он показал на кафе, расположенное наискосок.
– Спасибо. – Сугуро достал из бумажника тысячу иен и сунул человечку.
– Всегда рады услужить. Намико обливалась слезами, думая, что вы уже не придете!
Сугуро быстро пошел, точно спасаясь бегством.
– Видимо, и впрямь очень похож на меня этот самозванец, – сказал он, словно оправдываясь, – даже этот тип обознался.
Куримото промолчал.
Было еще светло, но в кафе уже зажгли фонари, и несколько посетителей жадно ели горячую лапшу. Найти женщину, о которой говорил «Чарли Чаплин», не составило труда. Лет двадцати семи, с грубой, нездорового цвета кожей, она оторвала глаза от журнала, удивленно уставилась на Сугуро и сказала, слащаво растягивая слова:
– Что это вы в такую рань?
– Вы Намико? – спросил Сугуро тихо, чтобы никто вокруг не услышал.
– Шутите? Намико давно вернулась в заведение. Неужели не узнаете, я – Ханаэ. – В глазах мелькнуло подозрение. – Вы же господин Сугуро?
– Да, но…
– Как же вы могли спутать меня с Намико?
– Как вы насчет суси? Составите нам компанию? – предложил Сугуро.
– Суси? Я уже сделала заказ здесь.
– Я угощаю.
Она подхватила лежавшую рядом сумочку «Гуччи», скорее всего, подделку.
Вошли в ближайший ресторан, где подавали суси, сели, но женщина, назвавшаяся Ханаэ, продолжала некоторое время с подозрением изучать Сугуро и Куримото.
– Что-то случилось? – наконец спросила она.
– Нет, ничего особенного.
– Вы действительно господин Сугуро?
– Нет? Не может быть! Одно лицо! Так вы это или нет?
– Я настоящий Сугуро. А ваш завсегдатай – это не я.
– Вы близнецы?
– Даже не братья. Я вообще еще ни разу не встречался с этим человеком.
– Ничего себе! Жуть! – Ханаэ посмотрела на Сугуро с неподдельным ужасом. – Весь аппетит пропал. Я, пожалуй, пойду.
– Нет, постойте, мы не доставим вам неприятностей. – Куримото удержал поднявшуюся было Ханаэ.
– Всего на пару минут, – подхватил Сугуро. – Расскажите, что вам известно о том человеке?
– Вы журналисты?
– Да нет же. Я сказал вам, я Сугуро, писатель. А тот, другой, – самозванец.
– Что за история!
– Излишне объяснять, в каком я затруднении. Какой-то похожий на меня человек ходит здесь, выдавая себя за меня, мелет всякий вздор…
По всей видимости, Ханаэ немного успокоилась. Воспользовавшись моментом, Куримото заказал сакэ.
– Ну ладно, пусть будет по-вашему, тот человек не вы. Но, правда, очень похож. Одно лицо.
– Вы хорошо его знаете?
– Конечно, он же часто захаживает в наши ясли.
– Ясли?
– Наша специализация. Игра в грудных младенцев.
– Игра в грудных младенцев?
– Разве не знаете? Об этом и в журналах писали, и по телевизору показывали. – Ханаэ посмотрела на Сугуро снисходительно. – Клиент принимает на себя роль грудного младенца… Неужели не видели в журналах фотографий – в подгузниках, с соской во рту?
– Дети?
– Да нет же! Взрослые мужики. Играют с детскими игрушками.
– Зачем?
– Откуда я знаю зачем! Наверно, некоторых мужчин тянет вернуться назад, в младенческое состояние. По крайней мере так говорят клиенты. За этим они и приходят в наши ясли.
– И что это за люди?
– В большинстве своем – солидные господа. Врачи, депутаты парламента…
Сказав о депутатах парламента, Ханаэ, точно вспомнив что-то смешное, наморщила нос и захихикала. Должно быть, вспомнила какого-нибудь депутата в подгузниках и с соской во рту. Продолжая хихикать, она закурила сигарету.
Куримото с отвращением отвел глаза. Видимо, тоже представил старика, похожего на Сугуро, в таком шутовском наряде. Догадавшись, о чем думает Куримото, Сугуро почувствовал унижение, ему стало стыдно.
– Этот самозванец… – заговорил он, прервав молчание, – тоже вас посещает?
– Господин Сугуро?
– Он это не я! – в сердцах выкрикнул Сугуро.
– Ну хорошо, не сердитесь; тот человек? Много раз приходил. Его Намико обслуживала. Правда, она жаловалась, что он очень привередливый, – изящным жестом она щелкнула дешевой зажигалкой.
– Чем же он не доволен?
– Возмущается, что, мол, в его время не было бумажных памперсов. И игрушки, видите ли, не такие, как были раньше… Постоянно ко всему придирается.
– И он действительно вживается в роль грудного младенца?
– Как и все наши клиенты, но этот – просто блаженствует. – Ханаэ прикрыла глаза, изображая на лице блаженство. Лицо малыша, безмятежно уснувшего на руках матери.
Сугуро вспомнил свой кабинет. Даже в дневное время погруженный в полумрак. Обстановка, отвечающая его подспудному желанию вернуться в утробу матери. Есть ли какая-то разница? В глубине человеческой души – потемки, о которых он сам не подозревает.
– Этот ваш клиент – извращенец! – процедил Куримото.
– Все мужики одинаковые. Если уж такие известные люди приходят к нам, чтобы побыть сосунками…
– И сколько стоит это удовольствие?
– Тридцать тысяч иен за два часа.
– Ого!
– У нас еще дешево. В Роппонги берут пятьдесят тысяч.
– Вы знаете что-нибудь еще об этом человеке?
– Почти ничего. Правда, один раз он водил меня в гостиницу. Но чаще всего с ним Намико…
– Ну же, рассказывайте! – продолжал наседать Сугуро: он хотел во что бы то ни стало доказать Куримото, что этот человек – не он.
Вдруг Ханаэ вновь спросила:
– А вы правда не он?
– Нет.