— Вон их ведут, — охала старуха, возбужденно указывая в направлении города. У нее были зоркие глаза, потому что и в самом деле через городскую площадь двигалась шайка гоблинов, сопровождавшая пленников — изможденных, оборванных людей. То были жители Кертинеллы и соседнего Ландсдауна, не успевшие сбежать или надежно укрыться в лесу. Теперь эти гнусные гоблины и поври превратили город в свой опорный пункт, а захваченных людей — в рабов.

Беженцы понимали, какая жуткая участь ожидает пленников, когда гоблины и поври больше не нуждаются в них как в даровой рабочей силе.

— Вы бы лучше не растравляли себе душу, — раздался голос сзади. Сидевшие обернулись и увидели приближавшегося к ним дородного человека по имени Белстер О'Комели. — Мы держимся слишком близко от городов. Неужели вам хочется, чтобы всех нас сцапали?

Невзирая на все свои усилия, Белстеру, в прошлом — веселому трактирщику, владельцу весьма почитаемого в Дундалисе заведения «Унылая Шейла», не удавалось сохранять твердость голоса. На юге он оказался вместе с беженцами из Дундалиса, Сорного Луга и На-Краю-Земли — трех городов края Тимберленд. Спутники Белстера, пришедшие вместе с ним с севера, значительно отличались от здешних людей, недавно изгнанных из Кертинеллы, Ландсдауна и более мелких поселений вдоль дороги, ведущей к большому портовому городу Палмарису. Группа Белстера прошла обучение у таинственного воителя по имени Полуночник и потому не знала ни страха, ни отчаяния. Они умели прятаться от гоблинов, а в благоприятные моменты превращались в охотников на тех же гоблинов, поври и даже на великанов.

— Я обещал, что мы попытаемся их освободить, — продолжал Белстер, — но не так скоро. Не сейчас. Какая им будет польза от нас мертвых? Пойдемте отсюда.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сердито спросила старуха.

— Молись, матушка, — чистосердечно ответил Белстер. — Молись за них всех.

Томас Джинджерворт согласно кивнул. И молись за гоблинов, добавил он про себя, подумав, что Роджеру там сейчас приходится туго.

Белстер усмехнулся и подошел к нему, чтобы поговорить наедине.

— Ты хочешь от меня большего, — тихо проговорил толстый трактирщик, неверно истолковав взгляд Томаса. — Я и сам хочу от себя большего. Но на мне полторы сотни человек.

— Почти сто восемьдесят, если считать беженцев из Кертинеллы и окрестных селений.

— Из которых лишь пятьдесят способны сражаться и защищать всех остальных, — заметил Белстер. — Так могу ли я атаковать город, рискуя потерять людей, когда на карту поставлено столько жизней?

— Ты рассуждаешь мудро, господин О'Комели, — искренне сказал Томас. — Ты поклялся совершить налет на город, когда наступит подходящее время. Но боюсь, что это время так и не наступит. Гоблины — разгильдяи, а вот поври — отнюдь нет. Смышлености им не занимать, да и военной выучки тоже. Их стража не дрогнет.

— Так что же мне делать? — спросил расстроенный Белстер.

— Делай, что велит долг, — ответил Томас. — А твой долг касается этих ста восьмидесяти, а не тех, кто оказался в лапах у поври.

Белстер долго смотрел, не мигая, на Томаса, и тот видел, какой болью полны добрые глаза этого человека.

— Всех тебе не спасти, — напрямую сказал Томас.

— Я должен попытаться.

Томас покачал головой, не дав Белстеру закончить.

— Не валяй дурака, — сурово произнес он.

Белстер только сейчас понял, что недавняя улыбка Томаса не имела отношения к сомнениям Белстера насчет похода на Кертинеллу.

— Если ты ударишь в открытую, — продолжал Томас, — тогда жди погони. Боюсь, что наши любезные гоблины на этом не остановятся и начнут прочесывать лес вширь и вглубь, пока всех нас не переловят и не возьмут в плен. Или поубивают, потому что среди беженцев немало стариков и детей, ненужных этим тварям.

— Значит, ты согласен с моим решением выждать и даже отойти подальше?

— Со скрипом, — ответил Томас. — Столь же неохотно, как и ты сам соглашаешься с ним. Ты — совестливый человек, Белстер О'Комели, и жителям Кертинеллы просто повезло, что ты со своими людьми оказался здесь.

Белстер искренне обрадовался похвале, ибо нуждался в поддержке. Вместе с тем, когда он вновь бросил взгляд в направлении занятого врагами города, и у него больно сжалось сердце при мысли о мучениях, какие сейчас приходилось испытывать несчастным узникам.

За рабами, которых гоблины вели к темному лесу, примыкавшему к Кертинелле, наблюдали не только беженцы. Был и еще один любопытный, пристально наблюдавший за процессией. Роджер He-Запрешь лучше, чем кто бы то ни было, знал все закоулки города. С тех пор как враги заняли Кертинеллу, Роджер бывал там почти каждую ночь, передвигаясь по глухим закоулкам, подслушивая разговоры гоблинов и поври и выведывая их планы. Таким образом он узнал, что на юге, сравнительно недалеко отсюда, идут крупные сражения. Пронырливый Роджер He-Запрешь знал врага лучше, чем остальные, а главное — знал уязвимые стороны этих тварей. Когда перед рассветом он покидал город, его хрупкая фигурка становилась значительно толще от спрятанных под одеждой съестных припасов, которые он нес беженцам в лес. Он воровал так виртуозно, что враги редко замечали эти кражи.

Но самым блестящим достижением его воровского искусства оставалась кража, совершенная им три ночи назад. Он украл любимого пони главаря поври и устроил все таким образом, что подозрение пало на двух дозорных гоблинов. Используя свои тонкие методы шпионажа, Роджер выведал заранее, что по чистому совпадению именно этой ночью дозорные собрались попировать и угоститься кониной.

Утром дозорных повесили на городской площади. Это зрелище Роджер также не пропустил.

Сегодня дела обстояли иначе. Из подслушанного ночью разговора Роджер узнал, что поври намереваются убить одну пленную женщину. Гоблины видели, как тетушка Келсо посмела съесть лишний сухарь. Узнав об этом, главарь поври, неумолимый Коз-козио Бегулне, приказал казнить ее в назидание другим. Поэтому Роджер решил не покидать город, а где-нибудь притаиться.

Сейчас тетушка Келсо находилась в лесу и рубила деревья вместе с остальными пленниками, не подозревая, что жить ей осталось считанные часы.

За последние недели Роджер насмотрелся на изрядное количество зверств. Нескольких людей зарубили лишь потому, что какому-то гоблину или поври не понравилось, как эти несчастные на них посмотрели. Правда, прагматично мыслящий юный вор лишь качал головой и отводил взгляд. «Не мое дело», — часто напоминал он себе.

Однако на этот раз он не мог остаться в стороне. В детстве, когда он осиротел, тетушка Келсо относилась к нему с материнской заботой и часто подкармливала сорванца, бегавшего по улицам Кертинеллы. Несколько лет ее сарай служил Роджеру местом ночлега, хотя муж тетушки Келсо не отличался добросердечием и все время требовал, чтобы он убирался прочь. Но добрая женщина неизменно утихомиривала мужа, уводила его и, обернувшись, подмигивала Роджеру, кивая головой в сторону сарая.