Полковник Ван Белл дремал на носу лодки. Он уснул, едва кораблик отчалил, и сейчас лишь дергал головой и тихо бормотал.

— Здравствуй, Джил, — диктофон зажужжал, начиная новое письмо. — Помнишь, я обещал тебе, что буду писать не чаще раза в неделю? Прости, но я опять нарушил обещание. Очень трудно не писать тебе… Я понимаю, тебе тоже тяжело. Получать эти послания и не иметь возможности на них ответить, не знать когда мы увидимся снова. Увидимся ли? Это как письма с того света…

Джек зачерпнул воды за бортом и плеснул в лицо. Она была теплая, с привкусом типографской краски.

— Смешно, но наверняка тысячи человек хотели бы оказаться на моем месте. Другой мир, все новое… Интересно, понимают ли они, чего хотят? Здесь страшно одиноко. Представь, что ты вынуждена жить в другой стране. Японии, например. Вроде вокруг такие же люди, может чуточку другие. Но с каждым днем различий становится больше. Ты изучаешь страну, пробуешь в ней обжиться, пока не понимаешь — все бессмысленно. Можно попытаться стать ее частью, можно притвориться, что это получилось… Или убедить себя, что все сложилось лучшим образом. Но это не правда. И тут хуже чем в Японии… Там есть вещи на которые можно опереться. Даже если кажется, что все японцы на одно лицо, можно быть уверенным, что это — разные люди. А не один и тот же человек… Здесь опереться не на что.

В тумане, клубящемся меж книжных шкафов-небоскребов, Джек разглядел другой бумажный кораблик. Он плыл в противоположную сторону, пассажиров не видно. Это могла быть и их собственная лодка — секунду назад или прямо сейчас. В этом мире не стоит доверять времени, пространству или своим глазам.

— Я думаю над природой этого мира. Знаю, ты скажешь — будь проще, принимай все как есть… Не могу. Честно пытался — не выходит. Мне кажется, если я разберусь, как здесь все устроено, то смогу с этим справиться… Для начала — это не параллельный мир. Кажется, Гарднер писал, что «Алиса» — один из первых примеров в литературе путешествия в параллельные миры? Но возьмем классическую эверетовскую теорию: в каждый момент времени, вселенная дробится, распадаясь на дерево параллельных миров. Раз и готово — мир, в котором по Оксфорду бродят динозавры, или мир в котором Курт Кобейн стал президентом. Однако, я не могу представить точку, в которой вселенная должна разделиться, чтобы все так изменилось.

Джек перевел дыхание и продолжил.

— Или вариант с антимиром. Любая частица имеет свою античастицу, так почему бы им не сложиться в антимир, отражение нашего? Некоторые факты свидетельствуют в пользу этой версии — солнце, встающее на западе или правостороннее движение. Но помнишь рассуждения о молоке и антиматерии? Я пробовал здешнее молоко — оно просто невкусное. Столкновение же частицы и античастицы приводит к взрыву. Полагаю, если бы я взорвался, я бы заметил… Я думал — где еще, кроме как в зеркале, получается подобное отражение? Искаженное отражение…

Джек глубоко вдохнул. Ван Белл вдруг замахал руками.

— Пошли прочь! Мне ничего не нужно!

Джек привстал, но помощь полковнику, похоже, не требовалась. Опустив руки, Ван Белл захрапел. Джек продолжил письмо.

— Единственная логика, которой хоть как-то подчиняется этот мир, это логика сновидений. Нет, я не хочу сказать, что я сплю. Не буду говорить, сколько раз я щипал себя и о прочих способах проснуться — ты и сама знаешь. Но все эти отражения и искажения привычных вещей, причудливая и сбитая логика уместны именно во сне. И смотри, о чем я подумал — в мифологии австралийских аборигенов есть такое понятие — Время Сновидений…

Что-то большое мелькнуло под водой и с силой ткнулось в борт лодки. Кораблик закачался. Джек вцепился в край бумажного листа. Полковник Ван Белл мигом проснулся, захлопал глазами, точно филин.

— Кто здесь? Они нас нашли?

— Не з-знаю…

Джек выглянул за борт. Под кораблем медленно проплывал огромный черный скат, величественно взмахивая плавниками-крыльями. И тут же Джек увидел, что этих скатов — тысячи. Вода вокруг корабля кипела от рыбы.

— Уф… — выдохнул полковник. — Не обращай внимания. Скаты хоть и с крыльями, но без перьев. Рыбы — не птицы. Рыбами можно командовать. Смотри…

Он хлопнул ладонью по воде. В ответ из глубины выпрыгнул крупный скат, размером с автомобильный чехол. Рыба стала подниматься выше и выше, лавируя меж книжных шкафов. Джек смотрел на темное брюхо, усыпанное белыми крапинками, как звездами. Вскоре скат исчез под потолком Библиотеки. Похоже, они приближались к Городу Устриц, раз рыбы начали плавать там, где положено летать птицам.

Ван Белл потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Хороший корабль, — сказал он, погладив бумажный борт. — Жаль маловат. На моем корабле стояла кровать с балдахином. Спи хоть месяцами… А какая команда!

Джек всматривался в туманную дымку по курсу кораблика. Сквозь зыбкое марево постепенно стали проступать очертания высоких домов, как изображение на проявляющейся фотографии.

Рыбы тем временем прибывали. К скатам незаметно присоединились другие обитатели глубин — один страньше другого. Извивающиеся мурены, пузатые рыбы-ежи, рыбы-пилы и рыбы-мечи, уродливые глубоководные твари со светящимися зубами… Некоторые рыбины были такими огромными, что могли проглотить их кораблик, даже не заметив этого. К счастью, на лодку они не обращали внимания. Плыли навстречу, кто в воде, кто над водой. Среди рыбы мелькали диковинные морские гады, с раковинами, щупальцами и клешнями. Кальмары, медузы, мохнатые морские звезды… Это напоминало нелепый парад чудищ — картина в равной степени достойная кисти и Босха и Тернера.

— Начинается отлив, — сказал полковник, провожая взглядом, закованного в панцирь осетра. — Самое время наведаться в гости к устрицам.

— Почему вы боитесь п-птиц? — спросил Джек, поворачиваясь к полковнику.

— Боюсь? — удивился Ван Белл. — Кого я боюсь?

— П-птиц, — напомнил Джек.

Ван Белл задумался.

— Нет, — сказал он. — Просто я знаю, на что они способны. Видел собственными глазами. Команда…

Полковник дернул себя за бороду.

— Все случилось на острове. Жуткое было местечко — всюду скалы, провалы и бездны. Там так бесславно закончилось наше плаванье. Ты же знаешь, что мы искали?

— С-снарка?

— В десятку, — сказал Ван Белл. — Долгие месяцы, по сотням примет и надежным картам. А когда нашли тот остров…

Лицо Полковника перекосилось.

— Там оказались они. Птицы. Целый остров птиц. Чем ворон похож на остров? Подумай над этим… Был среди нас один малый. Он забрался на скалу и закричал: Какая огромная туча! А потом: Это не туча, это ворон! Он был первым. Туча, огромная стая воронов, налетела на него. На землю упали лишь кости.

Ван Белл достал из кармана платок, смочил за бортом и вытер лицо. На щеках остались темные разводы.

— Потом помню шелест крыльев, помню крики… Наш судовой кок — он стоит, бледнее смерти, а рядом — воробьи да синицы клюют тело боцмана. Птиц становится все больше, и уже не видно, ни неба, ни земли, ни моря — только перья, клювы и когти. Потом ничего не помню. Когда я очнулся, не осталось никого. Ни людей, ни птиц — один я на пустом берегу. Не спрашивай, почему меня не тронули — не знаю, и знать не хочу…