Холодный ветер развевал мой плащ. Я не уходила с палубы, пытаясь разглядеть удаляющиеся горы, даже когда наступила ночь, принеся с собой темноту и туман. Вскоре Испания скрылась из виду.

* * *

Путешествие заняло на три недели дольше, чем предполагалось: буря разбросала мой флот. Измученная теснотой, отсутствием свежей еды и нескончаемыми молитвами дам о счастливом прибытии, пятнадцатого сентября я с радостью ступила на землю Фландрии.

На берегу уже ждала толпа, и от громогласных криков разлетались голуби с окрестных крыш. Махая в ответ, я проехала через город под названием Арнемюйден в подготовленный для меня дом, где тотчас же рухнула в постель. Проснувшись на следующее утро с головной болью и резью в горле, я узнала новость: парусник, на котором везли мое приданое, налетел на мель и затонул. Вся команда и груз погибли.

– Что нам теперь делать? – причитала донья Ана. – Все пропало – все ваши платья, драгоценности, туфли, головные уборы! Тебе нечего надеть на встречу с эрцгерцогом!

Я чихнула. Беатрис подала мне платок.

– Наверняка что-то есть в моих сундуках.

– Что? – возразила донья Ана. – Старые шерстяные платья? Да от них пахнет грязью и дымом.

– От них пахнет Гранадой, – раздраженно ответила я. Многие часы в море, проведенные в обществе дуэньи, не прошли даром. – Еще я знаю, что где-то у нас есть красный бархат и ткань с позолотой. И то и другое вполне подойдет. Тем временем просто придется купить ткани, чтобы сшить новые платья. Мы ведь во Фландрии, а ткачество – их национальный промысел.

– Твой красный бархат не подходит для путешествия, а ткань с позолотой выглядит чересчур экстравагантно. Что касается закупок ткани – мы не торговцы, чтобы заниматься подобными делами.

Во имя Христа, порой с ней бывало тяжко! Я села в постели.

– Если мне нужна ткань, значит придется за нее заплатить. – Я помолчала. – И где, в конце концов, эрцгерцог?

Наступила напряженная тишина.

– Не волнуйся, – живо ответила донья Ана. – Его высочество эрцгерцог извещен о нашем приезде, и сейчас он…

– Охотится, – криво усмехнулась Беатрис. – Когда мы не прибыли вовремя, он решил, что мы отложили приезд, и отправился на кабана. Пока вы спали, об этом сообщила его сестра, эрцгерцогиня Маргарита. Нам предстоит ехать в Лир, где она нас ждет.

Я уставилась на фрейлину, но тут же прикрыла рот рукой, едва не рассмеявшись. Что вообще происходит? Я обсуждаю, где раздобыть платье, а мой будущий муж на охоте! Не слишком-то благоприятное начало нашего союза.

– В таком случае какая вообще разница, что я надену?

Несмотря на возражения доньи Аны, я выбрала удобное шерстяное платье. Вскоре, впрочем, я пришла к выводу, что народу Фландрии было бы все равно, даже если бы я явилась перед ним завернутой в мешковину. Выстроившись вдоль дороги в Лир, толпа в цветастых одеждах встречала меня хриплыми радостными возгласами и забрасывала цветами. Меня поразило количество народа: я ведь привыкла к просторам Испании, где можно ехать несколько дней, не встретив ни единой живой души.

Как и ее обитатели, поражала воображение сама страна, зеленая и однообразная. Здесь не было ничего более выдающегося, чем пологие холмы, – ни иззубренных гор, ни увенчанных суровыми замками вершин, ни широких золотых равнин. Фландрия напоминала зеленый, сочащийся водой сад. Вода была повсюду: стояла в болотах, журчала в реках, текла по каналам. Вода капала с неба и хлюпала под ногами. Вокруг живописных деревень, где, казалось, не голодали даже собаки, простирались богатые поля, где росли кабачки, бобы и прочие овощи, а на травянистых выгонах паслась лоснящаяся скотина. Фландрия была царством изобилия, настоящим земным раем, где никто как будто не знал войн, голода или болезней.

На полпути к Лиру мою свиту встретили фламандские вельможи с женами. Женщины беспрерывно болтали; их платья имели глубокий вырез, из-под приподнятых юбок выглядывали крепкие лодыжки в разноцветных чулках. К моменту прибытия в Лир донья Ана сидела на муле словно статуя, с каменным выражением на лице, ясно давая понять, что, с ее точки зрения, Фландрия погрязла во грехе.

Построенный на берегах реки Нете, Лир сиял великолепием – увенчанный шпилями и пересеченный каналами. На балконах висели цветочные ящики и сохнущее белье, с мощеных улиц слышался звон монет в бархатных кошельках торговцев, шедших по своим делам. Я с удовольствием разглядывала уличные лотки пирогов с мясом и сладких булочек, а Беатрис рассмеялась при виде рыночных прилавков, заваленных рулонами парчи, бархата, тканей всевозможных оттенков и тончайших брюссельских кружев.

– Это просто рай! – воскликнула она.

– Это какой-то Вавилон, – проворчала донья Ана.

«Это мой новый дом», – подумала я, въезжая через позолоченные ворота во внутренний двор дворца Габсбургов, Беркхаут-Мехелена.

Меня уже ждала сестра Филиппа, принцесса Маргарита, – высокая стройная девушка с искрящимися серо-голубыми глазами, чей облик слегка портили лишь выделяющийся нос и лошадиная челюсть. Поцеловав меня в губы, как будто мы были знакомы всю жизнь, Маргарита повела меня по разукрашенным коридорам в отделанную голубым атласом комнату. В соседних покоях я заметила громадную кровать, заваленную мехами. Пол устилали венецианские ковры, в мраморном камине горел огонь. В углу стояла выстланная простынями деревянная лохань – как объяснила Маргарита, чтобы я могла принять ванну.

– Вы ведь хотите помыться после столь утомительного путешествия, oui?[10]

Маргарита как будто не помнила, что ей, обрученной с моим братом, вскоре предстояло точно такое же путешествие. Она хлопнула в ладоши, и ее фрейлины поспешили ко мне.

Я стояла в полном оцепенении, пока фламандки раздевали меня, словно рабыню на аукционе, и не сразу обрела дар речи. Стоило мне возразить, как все тут же замерли. Маргарита странно посмотрела на меня, но я вцепилась в свою сорочку.

– Я… я хотела бы помыться одна, – запинаясь, проговорила я по-французски.

Ко мне подошли Беатрис и мои фрейлины. Донья Ана и остальные дамы словно окаменели.

– Eh, bon.[11]– Маргарита пожала плечами. – Прослежу, чтобы вам приготовили ужин.

Снова поцеловав меня, как будто не произошло ничего особенного, она быстро вышла. Ее фрейлины, хихикая, последовали за ней.

– Да они просто варвары! – Я нервно рассмеялась, обхватив себя руками.

– Что верно, то верно, – кивнула Беатрис. – Ее величество была бы вне себя от гнева.

– Не сомневаюсь. – Я взглянула на лохань. – Но помыться все-таки стоит. Помоги-ка мне.

Под судорожные вздохи дам я стащила сорочку через голову и отбросила в сторону.

– Ни в коем случае! – воскликнула донья Ана. – Я тебе запрещаю! Чем наполнили эту ванну? Я даже отсюда чувствую запах духов в воде. От тебя будет пахнуть, как от какой-нибудь язычницы-одалиски!