с голосами Дина Мартина, Джона Леннона, Марайи Кери и Бинга Кросби. Щеки горожан горели морозом, горячительными напитками, ожиданием волшебства. Вестибюль гостиницы был убран богато и со вкусом — будто хозяин австрийского поместья ждал на приём высокопоставленного чиновника, страдавшего нездоровой — возможно даже извращённой — страстью к атрибутам зимних праздников. Но ждал с исключительно корыстной целью.

Портье стояли у дверей в суконных ливреях с золочеными галунами и в белых перчатках — торжественные и стерильные, — но глаза их казались запотевшими. Администратор за стойкой сиял жемчужной улыбкой, безупречным маникюром, запонками с драгоценными камнями в рукавах рубашки из английского шелка, но у него дрожали руки. Метрдотель лично предлагал гостям приветственные напитки в идеально чистых хрустальных бокалах, кланялся с почтительной физиономией и приглаживал глянцевые, уложенные на выверенный пробор волосы, но вены на его висках готовы были лопнуть.

В зоне ожидания вестибюля на огромном бордовом диване с львиными ногами Трейси Дэйл рыдала уродливо, совсем не как в кино. Сопли с кровавыми прожилками текли ей в рот, волосы липли к щекам и опухшим векам, от макияжа осталась грязная мазня. Миссис Дэйл портила всем праздник. Портье, администратор и метрдотель бросали на неё редкие стервятнические взгляды. Они не знали, что с ней делать. Ей нельзя было помочь, потому что она отказывалась с кем-либо говорить. Нельзя было попросить покинуть вестибюль, нельзя было объяснить, насколько дурную роль она играет во всеобщем предпраздничном восторге. Они могли только бросать на неё моментальные стервятнические взгляды — в надежде, что следующий взгляд не найдёт ее на диване.

Напротив Трэйси Дэйл в кресле из того же гарнитура сидел Санта-Клаус. Он смотрел на неё неотрывно. У него была огромная пушистая борода, закрывающая половину туловища и вздутая тяжёлая копна волос, на которой красный бархатный колпак не в силах был удержаться и поэтому просто лежал сверху. Волосы и борода у Санты были чёрными, как экран выключенного телевизора. Зрачки Санты заполнили почти всю радужную оболочку и отражали всё. Гирлянды, мишуру, потолочные хрустальные сороколамповые люстры, надменную пузатую ёлку с бутафорскими подарками под ней, вращающиеся двери и белые перчатки портье. Санта видел периферическим зрением, как в окна бьется бешеный снег, как метель рвёт воздух, как зима превращает улицу в танец режущей мерзлоты.

Санта сел рядом с мисс Дейл и, не глядя на неё сказал: «Знаете ли вы, что тротил — это самое распространённое взрывчатое вещество военного и промышленного назначения? При взрыве одного килограмма тротила выделяется в восемь раз меньше энергии, чем при сгорании килограмма угля, но эта энергия при взрыве выделяется в десятки миллионов раз быстрее, чем при обычных процессах горения. Пуф! Сегодня отвратительный день, дорогая моя. Отвратительный. Да и в целом, все дни отвратительны. Люди, которые прислали меня сюда знают это, но не чувствуют. А я чувствую. А чувство гораздо сильнее знания. Знание — это уголь, а чувство — тротил. Пуф! Вот эти лакеи — они не могут Вам помочь. Они не могут Вас отсюда выставить. Из этических соображений. Как и меня. Они могут лишь надеяться, что Вы сами отсюда уйдёте. А я могу помочь Вам. И, возможно, им — вот этим лакеям — тоже. Вам кажется, что беда, произошедшая в канун одного из ярчайших праздников ознаменовывает конец жизни. И у Вас нет надежды. Но все это — неправда». Санта Клаус приподнял подол своей красной бархатной куртки, отороченной жиденьким синтетическим мехом и дождался, пока мисс Трейси Дейл увидит края тротиловых шашек над поясом Санты. «Это — тротиловые шашки. — Сказал Санта Клаус. — На мне закреплено восемнадцать килограмм взрывчатки. На расстоянии от двух до десяти метров от эпицентра взрыва — то есть от меня — вероятен летальный исход, разрыв внутренних органов и тяжелые травмы. На расстоянии от десяти до одиннадцати метров сильная контузия, обильные внутренние кровотечения и переломы. После одиннадцати метров особенно бояться нечего. Я расцениваю свою миссию, как подарок всем тем, кто находится на расстоянии менее одиннадцати метров. Я же, в конце концов, Санта Клаус. А Вам, дорогая, я дарю знание. Себе оставлю чувство. Можете распорядиться этим знанием, как хотите. Можете уйти с пониманием, что Ваша беда, произошедшая в канун одного из ярчайших праздников не ознаменовывает конец жизни. Затем убедиться в этом, а после доказать это. А можете остаться здесь и избавить себя от всего этого. На том расстоянии, на котором Вы находитесь от эпицентра взрыва — то есть от меня — Вы даже ничего не заметите». Затем произошёл взрыв, и Миссис Дэйл проснулась. Ваша задача заключается в том, чтобы узнать, кем был Санта Клаус, откуда он пришёл, найти источник кошмара и обезвредить его».

Мисс Элис о’Райли закрыла папку с вводными данными. Я знал, чья это история. Команда стояла у очередной двери в ожидании выхода. Это было то же помещение, в котором мы начинали операцию «Альфа». Чтобы попасть в него, я проделывал привычный ритуал с аудиозаписью, стереограммой и желатиновой капсулой. Но по дороге на уровень «D», после того, как в лифте нажал кнопку «вниз», не встретил ни одного из оперативников. Я надеялся встретить свою напарницу.

Операционный уровень «D» представлял собой несколько параллельных коридоров с дверями. За каждой из них была отдельная кабина — для каждого из оперативников. На стенах висели камеры, на потолках — динамики, вещающие голосом мистера Биссела. «Если сон поглотил Вас, но Вы отказываетесь это признать, Вы встанете и пойдёте. Вы будете нести свой страх в мир невинных. Вы сотворите беду, но не вспомните об этом. Если Вы не признаёте недуга, он начинает управлять Вами, а не Вы — им». Мистер Биссел был идеологом и пастырем по своему внутреннему укладу и горячечному стремлению. Он был уверен, что стал первооткрывателем Нового Мира и старался наполнить его своими законами. Открытие опьянило его, и он поддался искушению. Слушая его голос по дороге к своей кабине, я знал, почему я здесь, и не имел острой реакции на услышанное. Я анализировал и делал выводы, но не поддавался на искушение. У меня была своя цель. Я помнил три имени: Ронда Мальдонадо, Авраам Линкольн, Элис о’Райли. Единственный путь достижения цели лежал за аудиозаписью, стереограммой и желатиновой капсулой — и я шёл по этому пути.

В операции «Браво» командиром оперативно-тактической группы стал солдат в маске Хью Хэфнера. Под вечно улыбающейся морщинистой физиономией скрывались холодные злые глаза — они не смотрели, не оглядывали, не наблюдали. Они препарировали видимое. Хеф