– Трустам Вайс слушает. С кем имею честь?

– Русти! – закричал Бен, прижимая пальцем ракушку. – Ты меня слышишь?

– Слышу. А кто это? Не имею чести…

– Это я, Бен! – перебил друга Бенджамиль. – Ты хорошо меня слышишь?

– Хорошо, – недоуменно отозвался Вайс. – А почему номер незнакомый?

– Я потом объясню! Русти, мне очень нужна помощь! Ты вот что сделай…

– А почему семерка в начале? Ты откуда?

– Я в красно-синем секторе рабочего буфера, в полицейском участке номер пятьдесят два! Меня обвиняют в двойном убийстве, ну и еще по мелочам! Ты…

– Какой участок? Какое убийство? – Голос Трустама стал испуганным.

– Я потом объясню! У меня мало времени!

– Кто это?

– Бенджамиль! Бенджамиль Мэй!!! – взревел Бен.

– У меня нет знакомых с таким именем. Вы ошиблись номером, – сказал Вайс ровным голосом и отключился.

Некоторое время ошарашенный Бен бессмысленно слушал короткие гудки, затем офицер Д. Смит тронул его за плечо и попросил вынуть телефон из уха.

Когда подавленный и расстроенный Бен вернулся в кишку, между Буддой и парнем со свернутым носом уже сидел новый постоялец – маленький жилистый человек с крючковатым носом и светлыми беспокойными глазами.

Бенджамиль прислонился спиной к решетке, им овладели тоска и апатия. Он даже не заметил, как Будда поймал его за рукав и почти насильно усадил рядом с собой, предварительно прогнав кого-то с лавки.

– Посиди-ка маленько, – сказал неожиданный покровитель, – а то маячишь, глаз натер, весь вид закрываешь. – И, указав пальцем на входную группу участка, спросил, ни к кому конкрентно не обращаясь: – Чего там за хрень-то происходит?

Бенджамиль невольно взглянул в указанном направлении. Возле шести детекторных рамок входа действительно творилось нечто странное. Издалека ничего не было слышно, но перед входом невесть откуда образовалась непонятная сутолока. То ли кого-то выталкивали вон, то ли, наоборот, не пускали в здание.

Бенджамиль вытянул шею, приглядываясь. Вдруг что-то треснуло коротко и зло, мерное гудение полицейского участка взорвала автоматная очередь, за ней вторая. Бен успел заметить, как над сутолокой взлетел человек с неестественно длинными и гибкими конечностями. Человек этот, скорее походивший на паука или обезьяну, мощно оттолкнулся ногами от чьей-то головы, зацепился за гладкую отвесную стену, совершенно невероятным манером взбежал по ней вверх и повис на решетчатой ферме перекрытия. Снизу по нему ударили аж в три ствола. Будда ухватил Бена за шиворот и повалил его рядом с собой за скамейку. Пули с противным визгом рикошетили от стен и потолка. Бен отчаянно выворачивал шею, пытаясь разобрать, что происходит. Он увидел, как обезьяноподобный человек спрыгнул с десятиметровой высоты, разбив вдребезги напольную плитку, прокатился по полу, вскочил на ноги и с утробным воем двинулся на стрелявших в него стопов. Пули с сочными хлопками попадали ему в грудь, заставляя все тело содрогаться в нелепой пляске. Жуткий человек сделал несколько шагов, упал, и в ту же секунду рвануло.

У Бена заложило уши, он на несколько мгновений ослеп и даже слегка сошел с ума, а когда стал способен хоть как-то воспринимать действительность, вокруг стоял полный кавардак. Отовсюду неслись крики и стоны. Где-то, захлебываясь, визжали истошным голосом. Помещение заволокло едким дымом, и люди лезли друг на друга, ничего не видя и ничего не соображая. Сверху моросил мелкий дождик. Откуда-то вывернулся давешний крючконосый сосед по лавке, прокашлял:

– Давайте сюда! Здесь дырка! – И полез в белесый удушливый дым.

Бен, сам не зная как, уцепился за его брыкающуюся ногу и пополз следом. Углепластиковые стержни в нескольких местах оказались разбиты осколками. Бен на четвереньках пробрался в один из таких проемов. Возле решетки торчком сидел труп с кровавой кашей вместо верхней половины лица. Пшеничные усики задорно топорщились над его оскаленными зубами.

В ужасе Бенджамиль отцепился от спасительной штанины, его вырвало густой горькой желчью. Он тихонько завыл и с упорством раздавленной улитки пополз туда, где редела дымовая завеса и где, по его разумению, был выход из этого ада.

Сжав голову руками, Бенджамиль слегка раскачивался взад-вперед. Его тошнило.

– Нужно затолкать пальцы в рот, – посоветовал Лимкин.

Бенджамиль помотал головой. Потом все-таки сунул указательный и средний пальцы в горло. Пустой желудок мучительно сократился. Блевать было нечем.

– Это вы в участке надышались. – Лимкин старательно мял в пальцах полу сюртука, пытаясь оттереть темное пятно. – Ясное дело.

– А почему вас не тошнит? – с трудом спросил Бен.

– Я пятнадцать лет работал на «Кемикал Данг Фактории», – очень серьезно сказал Слэй Лимкин. – Теперь меня тошнит только от химических удобрений. Хотя в остальном работа была хорошая и должность не из последних, но потом у меня обнаружили синдром Патча и сразу выставили за ограду. Мистер Мэй, вы знаете, что такое синдром Патча? Не знаете? Вот и хорошо, лучше и не знать.

Бенджамиль с омерзением посмотрел на свои светлые брюки. От вида бурых заскорузлых пятен на коленях его замутило сильнее.

– Может, все-таки дождемся сумерек? – уже в сотый раз предложил Лимкин.

Бен поглядел на изрисованную похабными картинками стену с обвалившимися кусками штукатурки, на полусгнившую оградку палисадника и в сотый раз покачал головой.

– Вы только покажите мне направление, а сами идите домой. Чего вам со мной таскаться? – неуверенно сказал Бен.

Ему до ужаса не хотелось искать трубу в одиночку, он даже готов был терпеть навязчиво-многословного Лимкина с его бесконечными жалобами.

– Да нет, чего уж там. – Лимкин пожал плечами. – Мне все равно в те края топать.

– Вы живете около тубвея? – Бенджамиль даже обрадовался.

– С чего вы взяли? У нас тут один патрубок на полторы сотни кварталов. Это вам не аутсайд. Мой дом вон в той стороне. – Лимкин указал куда-то за спину. – Один патрубок и один стоповский участок на четыре сектора. Был…

– А вы вроде сказали, что нам по пути, – удивился Бен.

– По пути, но домой я пока не пойду, – рассудительно сказал Лимкин, – Отсижусь пока у одного приятеля, вдруг искать будут. Так что дома я буду не скоро. – Он протяжно вздохнул. – Замиля будет волноваться… и дети. Когда их теперь увижу? – Лимкин судорожно всхлипнул, размазывая по грязным щекам слезы. – Вы уж извините меня, мистер Мэй, что я при вас плачу, это у меня болезненное. Никогда не могу удержаться.

– Ничего страшного, – сказал Бен устало, Лимкин плакал уже третий раз с тех пор, как они выбрались из взорванного участка.

Дурнота постепенно утихала. Бенджамиль отвернулся от утирающего слезы Лимкина, вытер руки о штаны и полез за пазуху.