— Что там сейчас?

— Склад удобрений… Делавинь-отец никогда не занимался хозяйством. Он сдает кому-то амбар за гроши.

— А на что живет эта семья? — Александра проникалась все большей жалостью к осиротевшим при живой матери детям.

— Не знаю… — протянула Наталья. — По-моему, они проедают то, что выручили за дом… Потом, вероятно, продадут оставшийся клочок земли, флигель и уедут… И я борюсь с искушением продать этот несчастный дом и сбежать! Никогда в жизни я так не ошибалась с покупкой…

Дойдя до прибрежных зарослей ивняка, они спустились между искривленных, узловатых стволов, напоминавших подагрические старческие руки. Узкая полоска намытого рекою песка тянулась вдоль нависших над водой деревьев. Плакучие ветви, еще безлистные, но отягощенные золотистыми соцветиями, купались в медленно текущей воде.

Александра глубоко вздохнула, очарованная нежной красотой этого места. Сена здесь была узкая, как маленькая подмосковная речушка. Шелковисто сияющие волны отливали асфальтовыми, лиловыми, зелеными оттенками, как грудь голубя-сизаря. На противоположном, совсем близком берегу виднелись остатки сгнивших мостков — несколько почерневших покосившихся досок, набитых на шаткие бревна.

— До чего хорошо! — вырвалось у нее.

Наталья не ответила. Сунув руки в карманы старого плаща, который художница помнила еще по Москве и который теперь мешком висел на исхудавшем теле своей обладательницы, женщина смотрела куда-то в пустоту и явно не замечала красоты этого мирного места.

— Послушай… — после паузы сказала Александра, окончательно удостоверившись в том, что знакомая самым опасным образом сосредоточилась на одной мысли и не воспринимает больше ничего. — Раз уж ты все равно не можешь тут жить и тебе мерещатся всякие ужасы, почему бы действительно не продать дом? Понимаю, что это хлопотно, невыгодно, но какой смысл иметь недвижимость, которой не можешь пользоваться?

Наталья, казалось, была поглощена созерцанием медленно текущей реки, но все же расслышала обращенный к ней вопрос. Не глядя на собеседницу, она негромко проговорила:

— Пока нет… Не могу.

— Почему?!

— Дело в том, что «клад полковника» действительно существует!

Александра едва могла поверить в то, что слышит это, но Наталья говорила совершенно серьезно, с глубоким убеждением:

— Клад существует, он спрятан где-то в доме или в саду. Именно поэтому мой сосед Делавинь не уезжает, остается рядом с домом, который свел с ума его жену… У него нет других причин тут оставаться!

Александра не верила своим ушам. Давняя московская знакомая, всегда такая рациональная, только что призналась в своем страхе перед призраками и всерьез говорила о некоем мифическом кладе! Художница, сдвинув брови, внимательно смотрела ей в лицо, а та, нервно оглядываясь (это движение Александра уже подмечала у нее), объясняла:

— Ведь полковник перед смертью жаловался, что у него украли золото, потом вдова на этой почве с ума сошла, все искала тайник… Один из них спрятал золото и забыл куда, понимаешь?! Наследники сперва сад перерыли, затем дом перестроили — не нашли ничего. Но золото осталось где-то рядом… В доме, если его спрятал сам полковник! Возможно, под полом! Или в стене! Безногому было не уйти далеко со своим сокровищем!

— Опомнись! — Не выдержав, художница схватила приятельницу за плечи и с силой ее тряхнула, так что та широко раскрыла глаза, словно очнувшись от сна наяву. — Какое сокровище, о чем ты?! Неужели ты веришь старой деревенской басне?! Ну, сколько он мог привезти тогда на себе, в поясе на животе?! Ведь он купил землю, выстроил дом, завел семью, понес расходы… Может, перед смертью у него помутился рассудок и он считал потраченные деньги украденными! Если что и осталось, то немного!

— Наверняка осталось все! Все! — Последнее слово женщина, вздрогнув, выкрикнула ей в лицо так громко, что под мостками, разбуженная, всплеснула большая рыба. По темной воде пошли желеобразно дрожащие круги.

— Что — все?! — Александра тоже невольно повысила голос. — О чем ты?!

— Да ведь речь не только о золоте, которое старый хитрец привез на себе… Потом, после постройки дома, прибыл и его багаж… А ты вспомни, откуда он вернулся! В каких роскошных усадьбах ночевал по дороге! К каким сокровищам имел доступ, находясь в таком чине! Полковник только прикидывался бедняком и простачком… Он был настоящим крестьянином, который больше всего боится, как бы кто не заглянул в его мошну и не догадался, сколько там денег!

— Замечательно… Чудесно! — Художница едва сдерживала рвущийся наружу нервный смех. — Очень поучительная история! Скажи, а вы с Дидье не без умысла оставили меня ночевать одну в этом доме? Ты вдруг уехала в Париж, он случайно положил меня на ночлег в той спальне… Вы что же, рассчитывали, что я буду иметь честь лицезреть призрак полковника, который откроет мне, где искать его клад? А то и высыплет мне на одеяло груду сокровищ, чтобы мы все разделили их?

Она говорила издевательским тоном, с затаенной болью наблюдая за тем, как сереет, становясь неузнаваемо чужим, лицо ее давней знакомой. Ядовитая ирония не пробивала эту броню. Художница, задыхаясь, умолкла, напрасно ожидая ответа.

— Вы все сумасшедшие! — решительно проговорила она, так и не дождавшись реакции. — Всех вас надо отвезти туда же, где находится бедная мадам Делавинь!

— Возможно… — Наталья провела рукой по лбу неуверенным жестом только что проснувшегося от тяжелого сна человека. — Если бы ты знала… Эта мысль о старинном кладе так завораживает… И потом, я ведь уже так давно все это терплю! Может, я свыклась с мыслью о том, что этот дом — часть моей судьбы… Я не могу его бросить.

Она сделала несколько шагов по берегу и остановилась прямо напротив места, где вода омывала остатки старых мостков. Александра следила за ней, еще не вполне веря во все, что увидела и услышала в это утро. Художница была так ошеломлена, что больше не делала попыток образумить давнюю приятельницу.

«Но что же делать?» Александра следила за течением реки, вялым и ленивым, за прутьями и сухими листьями, то и дело возникающими из-за поворота, который был скрыт зарослями ив. «Наталья не сошла с ума, конечно, но может быть, куда ближе к этому, чем мне кажется. Если она останется здесь, сейчас, одна, эти мысли полностью ее захватят, и вот тогда — держись! Может, позвонить в Москву ее дочери?»

Художница вспомнила свой визит в московскую квартиру, которую занимала замужняя дочь Натальи. Алине исполнилось всего двадцать лет, но замужем она была уже второй раз. Ни она сама, ни оба ее супруга не работали ни дня. Все расходы несла на себе Наталья, которая зарабатывала, пусть и от случая к случаю, немало. Она была одним из лучших и самых востребованных в Москве дизайнеров по свету. Наталья создавала не только эскизы эксклюзивных светильников и планировала схему их размещения, но и решала уже имеющиеся проблемы с искусственным освещением, подчас очень трудные. У нее была твердая репутация специалиста, который никогда не подведет и не ошибется. Ей доверяли.