Никогда не возноси молитвы Человеку Тьмы,проносится в голове Миели.

От воспоминаний об аресте удается избавиться с большим трудом.

Во рту привкус крови. Я прикусил язык, и это причиняет боль. Но вкус неудачи еще хуже. Я сплевываю. Капли слюны и крови рассыпаются передо мной цепочкой белых и темно-красных жемчужин.

Опасно было вести с Пеллегрини такую игру. Азарт игрока. В теле Миели, как и в прошлый раз, была она сама. Гоголы Соборности неловко чувствуют себя во плоти, их нетрудно узнать и нетрудно ими манипулировать, какими бы богоподобными они ни выглядели в вире. Она дала мне как раз то, что было необходимо. Дверь во дворце памяти открыта. Я помню Землю. Я помню принца в аль-Джанна.[14]И, несмотря на боль, в моей голове складывается план.

И в этот момент в лицо мне ударяет алмазный полицейский.

Миели еще держит в руках сосуд с чаем, когда на нее попадает луч. Жидкость мгновенно выкипает, а колба лопается с жалобным стоном, который заглушает рев воздуха. После холода спаймскейпа жар в первое мгновение кажется даже приятным. Затем он обрушивается на нее, словно самый жестокий лёюлю[15]в оортианской сауне.

Метамозг реагирует мгновенно. Подкожная броня из интеллектуальной материи активизируется. Ожоги третьей степени остаются только в статистике повреждений. Система ускорения времени превращает мир в слайд-шоу застывших снимков.

В боевой сосредоточенности мир всегда подчиняется логике.

Включить увеличение.

В центре ослепительной белизны обнаруживается устройство длиной меньше миллиметра: гладкий предмет, похожий на кинжал, с узкими лепестками, торчащими из рукоятки. Вокруг тонкого, словно игла, кончика выгравированы лица. Продукт Соборности…

Кинжал-цветок продолжает двигаться. Даже в ускоренном времени среди бабочек-аватаров «Перхонен» он похож на осу, совершающую свой убийственный танец. Мелькающий луч создает стробоскопический эффект, он мечется по стенам каюты, оставляя за собой раскаленные шрамы. Луч поворачивается в сторону Миели.

«Перхонен» набрасывает на него сферу из ку-точек и повышает уровень энергии, связывающей искусственные атомы. Зеркальная сфера прыгает по каюте и начинает светиться.

Лазеры,мысленно обращается Миели к кораблю, одновременно настраивая собственное оружие. Приготовься вышвырнуть его и сжечь.Она занимает позицию между летающим кинжалом и вором, неподвижно висящим в воздухе с закрытыми глазами. Для его безопасности она воздвигает еще один барьер из ку-точек.

Гоголы-стратеги передают результаты анализа в ее метамозг. Луч устройства производит сканирование,как Врата Царства зоку, он собирает информацию, но уничтожает источник, а данные куда-то передает. Область высокой температуры определяет ширину энергетической зоны.

Уничтожить его, и пусть боги сами разбираются.

— Миели, — окликает ее корабль. — Он не…

Ку-сфера лопается. Кинжал пулей несется навстречу Миели. Она стреляет из гостгана, выпуская густое облако наноракет, но понимает, что опоздала. Устройство светящейся змеей лавирует между микроскопическими зарядами.

Сканирующий луч когтем скребет по телу Миели. Обезумевшая броня переходит к активным контрмерам. Кожа выбрасывает крошечные фейерверки, но это не помогает. Внутренности кипят и разрываются — натиск давления и высокой температуры чередуется с периодами восстановления— а луч поднимается к голове и мечется из стороны в сторону, сопровождаемый стаккато рапортов о полученных повреждениях.

Она ожидала холодного отчуждения в этой битве, осознания того, что после ее смерти останется другая Миели. Но вместо этого непреодолимый страх сковывает ее мысли, несмотря на боевую сосредоточенность.

И она не сопротивляется.

Кинжал из бездны изменяет направление: лишь слегка задев ее щеку, он перемещается к беспомощному вору. Процессор Нэша, содержащийся в метамозге, выдает три возможных варианта, но ни один из них не годится.

Миели игнорирует рекомендации и освобождает вора от оков.

Перед ударом алмазного снаряда я едва успеваю моргнуть, как вдруг превращаюсь в бога. В не слишком могущественного бога, но все же я сознаю особенности оболочки из интеллектуальной материи, которая изображает человеческое тело, и свойства районногокомпьютера, встроенного в мозг.

Я только во второй раз получаю доступ к управлению им. В первый же момент меня поражают хитросплетения синтбиотических клеток вокруг алмазной основы, мощность термоядерного источника энергии в основании позвоночника и превосходные эмиттеры ку-частиц. Могучий мозг приводит меня в недоумение — мое собственное сознание в его сложнейшем лабиринте кажется невероятно малым, и какое-то время я просто брожу по его коридорам холодной логики и размышляю. План, который Пеллегрини невольно подсказала мне, тоже здесь, в виде мозаики, сложенной из взаимосвязанных фрагментов. Я изучаю его со всех сторон и даже что-то напеваю. Чего-то не хватает.

И тогда я слышу голос камня зоку, чувствительного к любым мыслям и потребностям. Я выражаю ему свое пожелание, и он превращается в недостающую часть, завершающую мозаику. Что-то подсказывает мне, что это неправильно, что я должен ощущать свою вину, но какой вред может быть от подобной красоты?

Я чувствую себя маленьким мальчиком, нашедшим на берегу красивые камешки. Я напеваю себе под нос. Я был бы счастлив навсегда остаться в своих мыслях.

Но издали доносится слабый голос, сигнализирующий о том, что моя плоть плавится, и о ярком, непереносимо ярком луче, который качается передо мной из стороны в сторону, словно часы гипнотизера. И с этим надо что-то делать.

Я начинаю двигаться. Мне кажется, что на меня надели огромную оболочку робота — громоздкую и неуклюжую. Тело не успевает за реакцией разума. Левая рука исчезает в белом огне: искусственная кожа, плоть и кости — все поглощает пламя. Метасущность моего тела спокойно сообщает, какое время потребуется для полного восстановления. И еще выдает информацию о крошечном устройстве, которое сжигает меня заживо: злобное создание Соборности, двигающееся по зигзагообразной траектории по разгромленной каюте «Перхонен», нацелилось прямо на мой мозг.

Копы. Как бы ни менялся мир, они остаются прежними.

Я не большой любитель шахмат, но кое-что в этой игре приводит меня в восхищение. Спустя какое-то время начинаешь почти визуально различать линии атаки между фигурами. Опасные зоны, где физически невозможно предпринять какие-либо действия. Множества вероятностей, запретные участки.

Именно так теперь я вижу алмазного копа. Внезапно возникает ощущение скрытого внутри меня зеркального изображения.

Хороший охотник, быстрый охотник, отличный охотник, если найдешь его, начнется потеха…